"Песах Амнуэль. Назовите его Моше" - читать интересную книгу автора

заповеди, его племя до сих пор спорило бы о том, какую заповедь нужно
принять, а какую исключить из списка! Не может быть и речи о том, что
евреи в лице Моше придумали заповеди сами.
Сказал как отрезал.
- А если, - тихо сказал я, - допустить вмешательство Творца в том,
самом первом, случае, то, используя метод математической индукции, нужно
признать, что и во всех прочих миллионах случаев, включая наш, земной,
именно Творец, и никто иной, давал евреям заповеди. И сейчас, на бете
Козерога, я присутствовал при очередном, рутинном уже для Творца, акте
вручения заповедей евреям. И мы тут зря копья ломаем, ибо от нас ничего не
зависит.
- Похоже, - ехидно сказало молодое дарование Шай Бельский, - что
Песах завтра наденет кипу и запишется в ешиву. А как у тебя насчет седьмой
заповеди?
- Тебя бы на мое место, - пробормотал я, вспомнив добела раскаленный
камень и голос, густой и вязкий, и металлические пластины, которые мне
пришлось на своем горбу тащить по крутым склонам.
- Думаю, что предложение Песаха дельное, и его нужно принять, -
заявил директор Рувинский.
- Разве я что-то успел предложить? - удивился я.
- Конечно. Ты предложил, чтобы следующий этап операции "Моше" провел
Шай Бельский. Какая там планета на очереди? В какой системе?
- Омега Эридана, - подсказал доктор Фрайман.
- Ну вот, - удовлетворенно сказал Рувинский. - Отправится Бельский.
Шехтель, как и прежде, будет обеспечивать безопасность, а мы начнем
конструировать заповеди для евреев той планеты по мере поступления
информации от Бельского. Либо мы успешно проведем операцию, либо нас опять
опередит кто-то другой. Тогда и будем разбираться - верить ли нам в Творца
или...
Он пожал плечами, и Шехтель отправился налаживать аппаратуру.


Должен признаться уважаемым читателям, что гораздо интереснее самому
участвовать в операции, чем смотреть на происходящее со стороны, не всегда
понимая, как развиваются события. Тем более, если речь идет о мире, в
котором разумны растения, а к идее единого Бога приходит трава высотой в
два человеческих роста.
Я так и не понял, что тамошние евреи называют пустыней. На мой
непросвещенный взгляд, пустыня - это место, где песок, скалы, горные козлы
и колючки, где не растут деревья и где нет трав и кустарников, пусть даже
и разумных.
Как бы то ни было, Шай Бельский очень удачно слился с пейзажем, и в
первые часы я вообще не мог отличить его стебель от прочих стеблей - все
были высокими, зелеными, все шевелились, когда дул ветер, все бодро
шлепали корнями по мокрой почве. Наконец я понял: Бельский постоянно
вылезал на сухую землю, и соплеменники оттаскивали его обратно, а то этот
новоявленный Моше мог бы усохнуть раньше срока.
Деревья, кстати (а точнее - те племена, кто пока не приняли идею
единого Бога), не обращали никакого видимого внимания на то, что вытворяла
трава. По крайней мере, они не пытались своими огромными корнями примять