"П.Амнуэль. Иду по трассе" - читать интересную книгу автора

показалось, что он слышит не слова, а мысли. - Скажите, что сделали бы вы...
Стресс, смертельная опасность. С вами нечто похожее было... И вдруг УГС
жестко фиксирует информацию. Вы не сможете больше стать человеком. Остаетесь
этакой скользкой тварью, и ваш мир - сотня атмосфер, тысяча градусов,
углекислота и энергетический паек. И нет больше Земли... Так, между прочим,
могло произойти с Мухиным... Понимаете?
Самый важный для него вопрос, подумал Маневич. Может быть, он и полет к
Урану разрешил не только из-за "Стремительного", но чтобы понять: люди мы
или нет?
- Люди, - сказал Маневич. - Люди до конца. Мозг, мысли, чувства те же.
Где-то тоньше, где-то грубее. Не сразу разбираешься в обстановке. Не
находишь определения новым ощущениям. Срываешься. Два дня назад я едва не
убил - без причины, просто испугался. Трудно прожить жизнь в оболочке
зверя... Не знаю. Главное - не оболочка. Если нас будут тысячи, если мы
построим на Венере города, дойдем до самых ее недр, приручим все живое...
Понимаете, Годдард, будет смысл в нашей жизни здесь... Будем жить.
- Смысл, - повторил Годдард.
Маневичу почудился в этом слове оттенок иронии, но ее не было. Годдард
решал для себя важную задачу, не находил решения и мучился.
- Хочу верить, - сказал он, - что это так, но... Необычные ощущения
заставят мозг и реагировать необычно. Психика не может остаться неизменной,
когда меняется все... Десятки тысяч лет человек был человеком...
- И остался. Право, Годдард, мы люди. Если где-то на планетах Капеллы
вы встретите жуткое бесформенное страшилище и будете говорить с ним о
структуре жизни, о красоте заката, о строении протона, о звездоплавании и
последней пьесе Денисова... Пусть ваши мнения не совпадают, точки зрения
полярны, он не знает Денисова и приводит в пример какого-то местного гения,
но вы говорите с ним о природе, которая везде едина. Как вы назовете такое
существо?
Годдард молчал.
- Человеком, Годдард, человеком! Вот ведь, по-моему, в чем дело. Вы
думаете о человеке и представляете себе его тело - Аполлона, Венеру...
Старого Шестова с его шишкообразным черепом. Мухина с его неуклюжей походкой
и красным лицом. Шаповала с его самоуверенной физиономией. А дело не в этом.
Старик Шестов создал единую теорию поля. Воспитал сотни учеников. Посадил в
лужу тысячи научных противников. Пил коньяк, рыбачил, лазил в горы и был
человеком, Годдард! А потом, за месяц до смерти, услышав об открытии
Шаповала, попросил: запишите в вариаторы. Ему всего своего было мало. Смысл
жизни для него заключался в том, чтобы знать как можно больше, побывать
везде и во всех обличьях, ощутить мир, как часть себя. А для меня? А дня
Эрно? Для вас, Годдард?
Маневич закрыл глаза. Бог с ним, с Годдардом. Поймет. В каждую клеточку
свинцом вливалась усталость. После тренировок Маневич всегда лежал вот так
же и слушал, как засыпают клетки, как тепло идет от ног к голове...
Годдард, потоптавшись у двери, пошел в рубку - на связь с Землей.
Спасательная к Урану уже стартовала, и он хотел прослушать сводку о полете.
Его качало от усталости, и он боялся, что свалится и захрапит.

* * *