"Илья Амурский. Матрос Железняков " - читать интересную книгу автора

- А, Федор!
- Проснулся, взглянул на твою койку, вижу - пустая. Забеспокоился,
сказал Груздев. - Хочу поговорить с тобой...
- Случилось что? - тревожно спросил Железняков.
- Да, случилось. Разговор о тебе самом. Как неосмотрительно ты вел себя
сегодня на баркасе! Если б не удержать тебя, пожалуй, и в самом деле стукнул
бы боцмана.
- Эта шкура давно заслужила такой награды, - зло ответил Железняков.
- А чем это могло кончиться, ты подумал? В такое время! - строго сказал
Груздев. - Завтра же на тебя надели бы кандалы или расстреляли. Ты же
знаешь, что получилось у гангутцев.
- Знаю, все знаю. Говорят, что 95 человек на каторгу угоняют...
Осмотревшись кругом, Груздев тихо продолжал:
- И сколько матросов попало в тюрьмы, страшно подумать...
- А мы все молчим, терпим... Надо немедленно поднять команды всей
Кронштадтской базы, выручать товарищей!
Груздев схватил его за руку и совсем тихо, почти шепотом сказал:
- Не горячись. Не пришло еще время, браток. А кто знает, может быть,
разведывательное отделение донесло уже командиру. Вот они и ищут предлог,
как избавиться от тебя. Кстати, как с листовками?
- Передал кому надо, не беспокойся, - едва слышно ответил Железняков.
На всех кораблях, стоящих на рейде, склянки отбили половину третьего.
Железняков спохватился:
- Ох, черт побери! Мне разрешили только на четверть часа отлучиться из
кубрика! Надо бежать!
Через несколько минут друзья уже были в своих подвесных койках и скоро
погрузились в крепкий предутренний сон...
Рассвело. Сквозь иллюминаторы врываются в кубрик первые лучи
восходящего солнца. На всех кораблях склянки бьют половину шестого. Напевный
звон медных рынд сливается со звуками горнов, играющих побудку. Это
военно-морская музыка нового дня проникает во все отсеки "Океана".
Напеву горнов и перезвону склянок вторят трели и пронзительные свисты
боцманских дудок. Слышны сердитые, хриплые от постоянных покрикиваний на
матросов голоса унтер-офицеров:
- Вставай! Вставай! Койки вязать!
Заспанные люди неохотно сбрасывают с себя одеяла, недовольно бурча,
выпрыгивают из подвесных парусиновых коек, шлепая о палубу босыми ногами, и
пугливо озираются - не приближается ли "главный пес", - так прозвали на
судне боцманмата Слизкина.
Проворно соскочил из своей койки и Железняков. Он уже оделся, свернул
постельные принадлежности, втиснул в парусиновый мешок и ловко зашнуровал
его.
Кочегар Сомов насмешливо говорит Железнякову:
- Думал я, Анатолий, что ты не из трусливых. А как погляжу, тоже перед
боцманом пасуешь...
Железняков уже готов был нести свою койку в положенное место, но
остановился, чтобы ответить Сомову:
- Зато ты, Сомов, за свою "храбрость" и усердие с удовольствием
принимаешь "царские подарки",[1] которыми Слизкин частенько награждает тебя.
Вот и вчера...