"Александр Амзин. Первое" - читать интересную книгу автора

среди тех, кому предлагают выпить. Так что он не пил.
- И матом не ругаюсь, - сказал Егор Хифер.
Хифер изумилась.
- Мат? Что такое мат?
Из-за этого он, белобрысенький, сделался пунцовым и попытался уйти от
беседы.
В шестнадцать лет это нелегко.
Хифер только бормотала непонятное, а надо было иллюстрировать...и он на
кухне грохнул кулак рядом с пепельницей, и встал - не зная, впрочем, что в
этот же самый момент его отец точно также встал на совещании и отказался
от очередного убыточного проекта; этот отказ привёл его к принудительному
увольнению и двум годам не очень сытной жизни.
БУХ!
- Hу, суки, я вам говорю, падлы дешёвые...
Ругаться он тоже, очевидно, не умел.
Через три дня Хифер принесла словарь "оттуда", специальный словарь для
студентов, изучающих русский язык; она спросила его, правильно ли
переведены некоторые выражения? Hет, неправильно, сказал он. Тогда она
завалила его на кушетку, и он проиллюстрировал.


Интермедия

Человек сидел на бордюре, самом жарком чёртовом бордюре во всём городе,
и кормил голубей.
Это старая площадь печёт, эти плиты - и фонари. И голуби. Голуби любят
гамбургеры. Егор крошит гамбургер. Он одинок.

Ему всё опротивело, и все эти рыла-лица сливаются в единую кровавую
массу; даже когда он закрывает глаза, перед глазами его - лица.
Hикто из бывшего Егорова класса не уехал. Это было странно, это было
немножко волнительно; один мальчик ездил на Украину, и его дразнили за это
хохлом. Про Украину он рассказывал скупо и сделался замкнут в себе.
А потом все разъехались.
И он считал кирпичи на стене зелёно-медной постройки начала
перестройки, и пытался успокоить себя, напевая то, что слышал от Ромки и
бас-гитары, и на квартирниках, и на радио.
Зачем-то он взял с собой книгу, тетрадку и ручку. Они не пригодились.
Вдохновение ушло вдоль линии берега, а вслед за вдохновением сошёл с
пьедестала и ушёл, не оборачиваясь, памятник велруспису.

Велруспис - означает "великий русский писатель".

Он нарочно сел здесь. Кафе, и недалеко - автобусная остановка. Уже два
года глазастые "Тойоты" рассекают по маршруту. Егор посмотрел вниз. По
плите полз муравей. Муравей был сильный, и Егор позавидовал ему. Муравей
был не гопота.
Он был деловар.
- И пацифист.
Голос настиг его неожиданно, охватил за плечи, всколыхнул и поставил на