"Анатолий Ананьев. Малый заслон " - читать интересную книгу автора

придется сидеть здесь, в этом окопе, и пережидать, пока затихнет стрельба, а
потом двигаться дальше.

2

Огневые позиции третьей батареи располагались на опушке леса, почти
перед самым овражком, по которому капитан с разведчиком Щербаковым прошли на
передовую. Орудия были врыты в землю и замаскированы. Бойцы размещались тут
же в наскоро сооруженных землянках. В лесу, на просеке, уткнувшись
радиаторами в кусты, стояли машины, тоже замаскированные ветками, чуть в
сторонке от них - кухня.
Землянка старшего на батарее лейтенанта Рубкина находилась позади
орудий, под старым развесистым дубом. Крыша и неглубокая, тянувшаяся от
входа траншея были усыпаны желудями и опавшими желтыми листьями. По утрам,
обильно покрытые росой листья мягко пружинили под ногами, налипали на
сапоги, а под вечер, когда сюда проникали косые лучи оранжевого осеннего
солнца, траншея наполнялась тихим звенящим шелестом. Старшина Ухватов,
любивший, как все старшины, чистоту и порядок, приказал было солдатам
выгрети из траншеи листья, но Рубкин отправил их обратно.
- Ты что же, спросить не мог?
- Хотел как лучше, товарищ лейтенант.
- Лучше... Степной ты человек, Емельян, красоту лесную понимать надо!..
Рубкин по-своему переживал томительные дни временного затишья: часами
бродил по лесу, разгребая сапогами желтые вороха, но не отходил далеко от
батареи. Орудия все время были на виду. Издали они казались маленькими и
заброшенными, как ненужный садовый инвентарь на опустевшей, покинутой людьми
даче. Между толстых стволов деревьев виднелось небо. По утрам оно было
особенно голубым и спокойным. Иногда его бороздили девятки тяжелых
бомбардировщиков, улетавших в глубокие немецкие тылы; когда самолеты уходили
за линию фронта, небо покрывалось белыми облачками разрывов, и они, эти
крохотные облачка, долго держались в безветренной выси. В полдень
бомбардировщики, выполнив боевое задание, возвращались на свои базы, и небо
вновь усеивалось ватными клочками, С севера, со стороны Калинковичей,
временами доносился гул орудийной канонады. Особенно отчетливо стрельба
слышалась на зорьке, когда гасли последние звезды, и желтовато-зеленая
трава, отягченная росой, начинала серебристо отсвечивать в первых лучах
солнца. Но эти отдаленные и глухие раскаты боя не тревожили Рубкина; бродя
по лесу, он сбивал наросты с пней - тренировался в меткости; затем уходил в
землянку и долго, и старательно чистил пистолет.
В этот теплый осенний день Рубкин, погуляв по лесу, раньше обычного
вернулся в землянку. Каждые прошедшие в обороне сутки он отмечал насечкой на
стене. Вот и сейчас, подошел к столу, взял тяжелый и плоский, как тесак,
штык. Стальное жало с хрустом и скрежетом прошлось по песку, прочертив
ровную бороздку.
- Девять!
Он небрежно бросил штык на стол и сбил пустую консервную банку. Банка с
грохотом покатилась по полу в угол, ударилась о стенку, качнулась и замерла.
Рубкин лег на мягкую, из сухих листьев, накрытую плащ-палаткой постель
и заложил руки за голову. От двери по полу стелился пряный запах осени.
Между верхним косяком и бруствером выходной траншеи виднелась полоска