"Анатолий Ананьев. Малый заслон " - читать интересную книгу автора

- Ну-ка, товарищи, давайте вспомним, когда мы в последний раз так
по-человечески ели из тарелок? - пододвигая к себе тарелку и улыбаясь,
сказал Ануприенко.
Стали вспоминать. У каждого оказались свои сроки: Майя только неделю
назад ела из тарелок. Панкратов - полтора месяца, Рубкин - два с половиной,
а капитан - пять с половиной месяцев, с того самого дня, когда синим
июльским рассветом начались бои на Орловско-Курской дуге.
- За скорейшую нашу победу, за наши боевые удачи! - Ануприенко поднял
стакан над столом.
Молча чокнулись, выпили стоя, торжественно. Лишь Майя не стала пить,
пригубила и поставила стакан на стол. Капитан удовлетворенно посмотрел на
нее; Рубкин хотел было возразить, но только удивленно вскинул брови и
принялся за еду. У Панкратова выступили на лбу росинки, щеки его, тоже
влажные, порозовели. Он ел быстро, шмыгая носом и чмокая. Майя чувствовала,
как от него веет жаром, и ей от этого было немного неловко. Рубкин, сидевший
напротив нее, казалось, не ел, а ложку за ложкой пробовал суп на вкус и
никак не мог определить, хороший он или плохой. Выпили по второй стопке, а
разговор все не оживлялся. Может быть потому, что они были утомлены, и
теперь от выпитой водки их клонило в сон, а может, просто не находилась
общая тема, и каждый молча думал о своем. Панкратов начал позевывать,
Ануприенко, откинувшись на спинку стула, наслаждался папиросой. Рубкин
искоса поглядывал на Майю и любовался ее лицом, которое теперь, при
красновато-желтом свете фонаря, казалось лейтенанту особенно красивым. Майя
чувствовала на себе этот испытывающий взгляд, опускала глаза, и ее длинные
ресницы темным полумесяцем ложились на "щеки.
- Вы, Андрей, к кому себя причисляете: к фанатикам или антифанатикам?
- Как вам сказать, - неторопливо начал Рубкин, подыскивая подходящие
слова для ответа. - Я не фанатик и не антифанатик.
- А кто же вы?
- Между!.. - уголки его губ дрогнули в едва уловимой усмешке.
- Как это?
- Вернее, для таких, как я, определения нет.
- Не любите никого?
- Нет.
- Тогда вы не знаете, что такое любовь, и не можете судить, фанатизм
это или нет, - поспешно вставила Майя.
- Не обязательно испытывать на себе, чтобы иметь определенные
суждения, - нашелся Рубкин. Он почувствовал, что нить разговора переходит к
нему, и это подбодрило его. - Мы не делаем научных открытий, не испытываем
сами того, что в свое время пережил какой-нибудь ученый, но нам известна
сущность открытия, и этого достаточно, чтобы делать выводы.
- Но ведь любовь - не научное открытие!
- Да, но о любви можно узнать из книг столько же, сколько о любом
открытии, если не больше, - Рубкин сам удивлялся тому, что говорил. Он не
знал, откуда взялись у него такие мысли, но был доволен собой, своими
оригинальными ответами. - Ведь тот, кто писал о любви, не мог же выдумывать!
Тургенев, например, или Шолохов про Аксинью, а?..
- Вы так думаете?
- Не только думаю, но и верю в это...
Панкратов сидел молча, глаза его слипались, он поминутно протирал их