"Дмитрий Анашкин. Читатель мыслей " - читать интересную книгу автора

поднабери чуток, для разгона. Он рассеяно благодушно огляделся вокруг. Я
посмотрел на девушек, в голове привычно зазвучало; я, повторяя услышанное
вслух, начал:
- Девушка с рюкзаком Лиза Чайкина, родилась пятого октября в
Петрозаводске. Роды шли тяжело, сделали кесарево, как следствие отсутствие
агрессии и недостаток жизненной силы. Впрочем, если бы не было кесарева, не
родилась бы вообще. Двойное обвитие пуповины и ножное прилежание.
Ультразвукового исследования тогда не делали, поэтому решение принималось на
глазок. Врач: акушер Шпиленя Геннадий Валерьевич, 1956 года рождения,
урожденный... Впрочем, куда это меня, это уже не о ней... - видел или слышал
я. - Мне было трудно определится с терминами. Описываемое мной
представлялось чрезвычайно детально. Словно фонарик направлялся в глухую
темноту и освещал выхватываемые подробности. Причем мощность лампы не была
определяющей. Если ее не доставало, я как бы придвигался к интересующему
меня объекту, и все становилось предельно ясно. - Отец Лизы, Григорий
Дмитриевич Чайка, известный египтолог, автор ряда открытий, в своем роде
столп науки, корифей. Молодец и красавец. До последнего времени имел
любовницу. Мариша - брюнетка с коротко стрижеными волосами и твердым
характером, ассистентка с кафедры, на двадцать лет его младше, но по уму и
решительности сильно старше своих лет, к тому же обладающая стройной
миниатюрной фигурой. Отношения продолжались пять лет, сейчас, впрочем, сошли
на "нет" - острота утратилась, а перспективы отсутствовали - разводиться
Григорий Дмитриевич на отрез отказывался. Были у него и другие интрижки,
женщинам он нравился, и ограничений в этом вопросе ему почти не находилось.
Однако, с некоторого момента все приостановилось. "Женщин жалко", -
сформулировал Григорий Дмитриевич для себя, гуляя однажды по берегу финского
залива со студенткой пятого курса. Он как раз рассказывал о походе к
курганам в пустыне Гоби, дошел до самого интересного места - когда они
"раскопали вход пещеру и уже нащупав идущие вниз ступени нацелились было
вниз..." - тут Григорию Дмитриевичу вдруг стало неожиданно скучно. Студентка
Дина открыв рот от восхищения и, порозовев от подступившего вдруг волнения,
чуть приобняв его, прильнула, как бы ища у мужественного
профессора-исследователя и, несомненно, героя, защиты и, уже, кажется,
влюбившись в него окончательно и бесповоротно... - Впрочем, о чем это?
Отвлекся... - перебил я сам себя, чувствуя, что удаляюсь от заданной темы.
Посмотрел еще раз на девушку.
- Но все это не проблема, Лиза мало что знает, на кафедру к отцу
заходит редко, а мать происходящему значения не придает. То ли от ума, то ли
от жизненной мудрости решила для себя так: "Чему быть, тому не миновать,
пусть покрутиться, само надоест, семья дороже..." В чем на данный момент
права и оказалась... А Лиза - ей все ничего, на теннис вот идет, торопиться.
С подругами по учебе в кафе заскочила, съела эклер с "Капуччино".
Расплатилась сотенной, сдачу получила две десятки и пять монетой.
"Двухтысячновторого года выпуска монета, а червонцы... - Блин", - сбился я
опять, понимая, что время выпуска монет - это опять не совсем о Лизе.
- А что же будет с ней, сейчас, сейчас... - У меня появилось желание
закончить разговор, тема начинала казаться бесконечной. - Да, правильная
девочка, и будущее у нее ничего, Бог от дурости сохранит. На работу в иняз
устроят, к папашиному ученику. Тот правда, старый хрыч, за ней ухлестывать
начнет, но что-то ему помешает - то ли жена с двумя детьми, то ли директор