"Михаил Анчаров. Сода-солнце (Сода-солнце #1)." - читать интересную книгу автора

института стоит несусветный галдеж. Сенсация. Попы закопошились.
Недоставало еще, чтобы мы добывали доводы в пользу религии.
- Как раз наоборот. Если будет доказано существование некоего
реального существа, то это конец важнейшей половины любой из религий.
Какой же это дьявол - с анатомией, с телесностью, с обменом веществ? А
какая же религия без дьявола?
- Ну, хорошо, а зачем ему понадобился этот словутый певец Митуса, так
называемый автор "Слова о полку Игореве"? Ведь он на нас обрушил всех
профессоров-славистов. Они ведь слышать не могут о Митусе. И ради чего?
Ради озорства. Разве он доказал авторство Митусы?
Авторство он действительно не доказал, но кое-какие доводы разбил.
Они говорили, что слово "словутый" обычное слово - славный, прославленный.
А он доказал, что все имена, которые кончаются на "слав": Изяслав,
Брячислав, Ярослав, Мстислав и прочие, - все специфически княжеские. Все
некняжеские имена - все Добрыни и Путяты. И выходит, что "словутый" - это
уже не просто прославленный, а скорее - царственный. А какая разница -
славный или царственный? Дело в том, что Митусу вообще за поэта не
считают. Утверждают, что даже слово "Митуса" - это не имя, а отглагольное
существительное от глагола "митусить" - то есть петь, приплясывать - и
вовсе не имя, а прозвище шута. Так что слово "царственный" не очень-то
годится для шута. Что же касается слова "Митуса", то он перерыл все
источники и нигде не обнаружил второй раз этого слова, этого
"отглагольного существительного", хотя глагол "митусить" встречается
довольно часто. Ну, а кроме того, он обнаружил, что у вернувшихся из
Канады лемков, карпатских славян, имя Митуса есть и сейчас. Это
уменьшительное - Митуся, Митька, Дмитрий. И в довершение всего он нашел
родословную дворян Митусовых, изданную в четырнадцатом году, а они ведут
свой род от словутого певца Митусы.
- Сенсация, озорство, - сказал директор. - Несерьезно. Вносит в науку
нездоровый ажиотаж. Разбрасывается. Как у каждого дилетанта, одни
сенсационные идеи. А ведь хватка у него есть. Мог бы быть ученым.
- Он мог бы быть кем угодно. Он человек, - сказал я. - И, как
человек, он обиделся за великого поэта, которого специалисты объявили
шутом. И, как человек, он доказывает, что человек может стать кем угодно.
Он человек, Сергей Александрович, а мы с вами специалисты.
Зря я это сказал. Для Сергея Александровича слово "специалист" -
великое слово. Прутковских шуточек на этот счет он не принимает.
- И кроме того, ведь все это побочные результаты его основной работы,
- сказал я. - Он ищет местоположение злого духа или как его там величать.
- Слушайте! О чем мы с вами говорим! Подумайте... Я как во сне,
честное слово. Ведь сейчас двадцатый век! Я членские взносы плачу в
профсоюз! По телевизору старомодный танец липси разучиваю! Ведь над нами
смеются... Вы представляете себе сообщение: в Институте археологии при
Академии наук ведутся работы по отысканию дьявола!.. Опомнитесь!
- Ну, как хотите, - сказал я. - Если так посмотреть, это
действительно выглядит нелепо.
"Слава богу, еще не вспомнил эту историю с женщиной", - подумал я. И
понял - не мог он об этом напомнить. Потому что целые сутки наш директор -
ученый, специалист, пожилой человек - был мальчиком.