"Михаил Леонидович АНЧАРОВ. Прыгай, старик, прыгай! (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Директор, который в войну был ребёнком и почти не помнил её, с должным
почтением относился к тем людям, кто перенёс её послевоенные тяготы, но
полагал, что если война шла за светлое будущее, то он, директор, и есть
носитель этого светлого будущего, о котором мечтали сражавшиеся с фашистской
тьмой. Раз он пришёл в мир после них, значит, он и есть ихнее будущее, а
они -- его прошлое. И он очень удивлялся и огорчался даже, когда замечал,
что его прошлое смотрит на него с явным и всё усиливающимся неодобрением.
Это во-первых. А во-вторых, жена ему заявила, что не собирается
дожидаться, пока он докопается до сути, что жизнь у неё одна и вот она-то,
жена, и есть та неделимая частица, из которой и должна состоять будущая
светлая жизнь, и потому ему надо переходить в строительный институт, пока не
поздно, потому что с его способностями он станет начальником строительства и
владельцем подобающей для её красоты квартиры в любом цивилизованном центре
страны.
А когда всё так и случилось, как она неожиданно пожелала, то она
заявила, что с неё хватит, и что в новой квартире начнёт новую жизнь с новым
человеком, у которого есть совсем новые идеи для будущей жизни, и что её
личному прошлому, то есть директору, нет места в этой новой-новой жизни.
И тогда директор понял, почему его собственное прошлое смотрело на него
с усиливающимся неодобрением: в том образце новой стадионной жизни, о
которой он грезил, этому прошлому тоже не находилось места.
В этом образцовом мире со стеклянной крышей не находилось места
изнуряющему физическому труду, но не находилось места и любви к неистовой
работе. На этих придуманных им асфальтированных дорожках не прорастала также
любовь к земле и к живности, её заселяющей, и куда-то улетучивалась песня.
И директор понял, что свой образец жизни он может попытаться выстроить
только на голом месте.
Но поскольку таковых не нашлось, он выбрал место, по его мнению,
захудалое, и доживающее свой век в безвестности, и не нужное никому.
Он ошибался и на этот раз. Это место оказалось нужным тем людям, которые
там проживали.
И когда директор попытался лихим наскоком взять эту неуловимую крепость,
она ответила ему непредсказуемым сопротивлением.
Нет, городок не был против новой жизни, наоборот, ждал её с нетерпением.
Но только он считал, что новая жизнь должна исходить из того, что
произрастало от века в этих местах, что рожь и пшеница -- это не сорняки,
мешающие произрастать ананасам, а самостоятельные культуры в букете
человеческих культур.
И что, стало быть, образец новой жизни должен быть не надет на городок,
как чужие штаны, а выращен как его собственная кожа -- где грубая и
мозолистая, а где нежная и упругая, как ветер, но своя.
Городок был вовсе не против промышленности. Он был за промышленность.
Просто он хотел, чтобы промышленность использовала то умение, которое он сам
накопил. Потому что всё новое нуждается не только в работе, но главным
образом в работнике.
А у работника есть талант и достоинство. И потому он не терпит фанаберии
и ждёт, что используют именно его возможности.
_(От автора. Вообще-то это точно. И даже в физкультуре так. Если
нагрузка не выше возможностей, получается атлет. Если выше -- инвалид. Любой
тренер это знает. Но он же знает, из кого сделать бегуна, а из кого