"Михаил Леонидович АНЧАРОВ. Прыгай, старик, прыгай! (Повесть)" - читать интересную книгу автора

-- Пей, -- остановилась Люся. -- Не плескай зря.
Гундосый приложил пересохшие губы к ледяному краю ведра, сделал первый
счастливый глоток и отпрянул.
В вёдрах действительно был боржом, который весь город вот уже четыре
часа добывал открытым способом.
Надо ли рассказывать, что после этого приехала академическая минеральная
комиссия, которая и постановила, что вода в источнике неслыханно полезного
состава и тонизирующих веществ, и приказала в короткие сроки проложить
трубопровод к заводу фруктовых вод, чтоб она дуриком не утекала по кюветам в
несудоходную реку, для чего выделить фруктовому заводу фонды и мощности.
Город затих. Ему угрожало третье строительство.
А где боржомчпк, там лечебные санатории, окружающие их шашлычные и толпы
в пижамах, и, стало быть, старой жизни и так и так конец.


Новая жизнь приближалась с ошеломляющей скоростью, но выглядела не так,
как представляли её себе и Володин и директор. И они не любили её, такую
светлую жизнь, потому что она была запрограммирована не ими и выглядела как
сумма непредсказуемых внезапностей.
И директору впервые в голову пришла мысль, что приспосабливаться к
будущей жизни придётся ему самому и его электронике, а не только этому
заштатному городку с гундосыми рационализаторами и козьей анархией.
Эта мысль пришла ему в голову, когда он отдыхал от сладостных Аичкиных
объятий, и он вздрогнул.
-- Что ты, милый? -- жарким шёпотом спросила Аичка.
-- Давай у нас будут дети... -- жарким шёпотом ответил директор и
почувствовал прилив сил.
И тут он вспомнил, где он слышал имя "Сиринга", и вдруг понял всё, что
было непонятного в его жизни.
Директор тогда был не директор, а студент и захлёбывался физикой. А так
как по его характеру всё у него происходило с перебором, то он уверовал, что
физика решит всё и спасёт мир. Что если знать, из каких кирпичей этот мир
сложен, то можно будет его переложить по желаемому образцу. Дело было за
образцом.
Образец он тоже придумал -- стадион со стеклянной крышей, где радостные
толпы радостно приветствуют длинноногих фигуристок, а счастливые люди делят
свою жизнь между пляжем и физикой, которая творит чудеса и всё уладит.
Первый сбой, как ни странно, произошёл именно с физикой. Которая вдруг
узнала, что ещё только собирается кое-что узнать.
Оказалось, что кирпичи мироздания сами состоят из кирпичей мироздания, и
этому делению конца не предвиделось. Все уже знали, что атом делится, но
казалось, что хоть электрон -- последняя инстанция.
И тем же физикам стало вдруг понятно, что нельзя сначала изучить жизнь,
а потом жить, и что сама неизученная жизнь, хотя и движется по неизученному
пути, а всё же умудряется выжить.
Как-то вдруг обнаружилось, что музыку придумали раньше, чем ноты, и люди
начали говорить прежде, чем придумали грамматику -- странную науку, где
девяносто процентов правил состоит из исключений.
Второй сбой произошёл у директора, когда разладилась у него такая
прекрасная, такая программно-пляжная, такая вечно юная семейная жизнь.