"Михаил Леонидович АНЧАРОВ. Прыгай, старик, прыгай! (Повесть)" - читать интересную книгу автора

-- Ладно, чёрт с тобой... Попробуем по-другому. Раздевайся, буду тебя
обнажённую писать.
Художник перевернул холст вверх ногами и стал быстро смахивать уголь
серой тряпкой.
-- Нарисуй меня, будто я бегу в реку купаться через камыши, --
мечтательно сказала Минога.
-- Сиринга... Вспомнил... Сиринга!
-- А вспомнил, так помалкивай, -- сказала Минога, выпрямляясь во весь
свой голый белый рост...
"Считается самоочевидным, что сначала надо придумать, что писать, а
потом писать. Но можно и наоборот, -- думал художник. -- Кладёшь мазок за
мазком... и не один день, пока догадаешься, куда тебя ведёт".
Но как писать, не зная, про что пишешь? Как делать дело, не зная зачем?
Абсурд? Вовсе нет. Гёте говорил: наше дело набрать хворосту, приходит случай
и зажигает костёр.
Случай зажигает костёр. Сколько их, таких случаев! Но как часто,
увлекаясь борьбой с ними, мы перестаем замечать их костры.
Разговор не о том, что надо перестать опираться на изученные законы.
Разговор о том, что надо уметь в случае видеть признак закона, ещё не
изученного.
В центре города был газон, где росла трава.
Естественно, посередине стояла сваренная из труб конструкция,
выкрашенная алюминиевой краской, -- подпора для жестяного щита с надписью:
"В человеке всё должно быть прекрасно -- тело, и одежда, и душа.
А.П. Чехов", и в стороне -- "По газону не ходить". Ведь не может быть просто
так -- зелёная трава. Сделали газон. А газон должен быть осмыслен.
Осмыслили. Все поняли. Не поняли только хулиганы и козы.
Ну хулиганы -- это ясно. Нарушители. С ними боролся Володин. Но козы!
Козы!
По идее с ними должны были бороться хозяева. Но, во-вторых, хозяевам не
хотелось бороться с собственными козами, не мечталось как-то -- козы были
свои, а Володин не очень. Вот майор, тот был свой, и у него была своя коза,
и потому он на козьи дела закрывал вежды, а у Володина козы не было, и он за
майора стеснялся и на коз не закрывал глаза, а боролся -- это во-первых. А
во-вторых, борись, не борись, а в любую случайную минуту любая коза могла
сорваться с привязи и помчаться жевать газон. В центре города! Позор.
-- Почему ты опять по газону шастал? -- спросил Володин
Павлика-из-Самарканда. -- В городе новая жизнь начинается, а ты всё как
горбатый -- до могилы не выпрямишься.
Было раннее летнее утро, и листва деревьев застыла неподвижно. Отдых.
-- Мне и старая жизнь годилась, -- отвечал Павлик-из-Самарканда.
-- Гони штраф, -- говорит Володин, -- мы должны охранять живую природу,
нас окружающую.
-- То-то вы охраняете -- одни асфальты... А между прочим, я тоже живая
природа... Кто меня охранять будет? Электроника ваша? Или пан директор?
-- С захолустной рутиной мы будем бороться, -- говорил Володин. -- А за
выпады против директора ответишь особо. Чем он тебе не угодил?
-- А я ему? Я для него рабочая сила, а что у меня есть ум, ему начхать.
-- Ну и что же тебе подсказывает твой ум?
-- Рабочий ум, -- уточнил Павлик-из-Самарканда.