"Михаил Анчаров. Теория Невероятности" - читать интересную книгу автора

Бесшумным индейским шагом я скользнул в прошлое.
Да, так вот.
Знаете ли вы благушинскую ночь? Нет, вы не знаете благушинской ночи. А
почему вы ее не знаете? Потому, что от всей огромной Благуши, что
простиралась от Семеновской заставы до Окружной дороги и Измайловского
зверинца, осталась одна маленькая улочка под названием Благушинская, самая
тихая в Москве. Это такая тихая улица, что когда среди бела дня раздается
вопль "Машина-а!", то с тротуаров кидаются мамки, няньки, расхватывают
детей, играющих на булыжной мостовой, и улица пустеет. Потом медленно
тарахтит цистерна "МОЛОКО" - и снова на Благушинской улице "классы", ведерки
для песочных пирогов и всякое такое.
Знаете ли вы, какие названия были на Благуше и в окрестностях?
Боже мой, какие были названия! Хапиловка, например. Это такая речка,
которая состояла из чистой воды керосина. Или Божениновка. А Благуша? Одни
говорят, что это имя основателя района. Помните, у Пугачева был сотрудник по
имени Хлопуша? Все наши благушинские считали, что это просто опечатка.
А какие тексты, какие надписи были на Благуше! На Семеновском кладбище
был мраморный гроб с кистями, и на нем надпись: "Купец 2-й гильдии Гудалов
родился в 1861 году, умер в 1913 году от любящей жены". Умер от любящей
жены! Искренне и хорошо. Или афиши... В тридцатом году, когда на Благушу
проник джаз, на стене клуба фабрики "Шерсть-Сукно" висело объявление: "ДЖАЗ!
ТАНЦЫ! СТРАСТНЫЕ ПЕСНИ!... СОЛО НА БАНДАЖЕ - ГОТЛИБ!" Да, когда-то на
Благуше кипели страсти. Да и я сам был не такой. Ого-го - какой я был! Когда
мне было десять лет, Зинка из великой семьи Дудаевых сказала, что у меня
лошадиные глаза. Это был первый комплимент от женщины, и поэтому он врезался
в память навечно. Как там у Диккенса насчет дилижансов: "Ту-ру-ру - звучит
рожок, и мальчики и девочки не возвращаются назад".
Чтобы успокоиться, я вытащил блокнот и стал писать на ходу. Какая-то
девушка толкнула меня под локоть и пробежала мимо.
- Тьфу, черт! - сказал я и нагнулся.
А моя первая встречная уже бежала далеко впереди. "Можно ли считать
встречным того, кто толкнул со спины?" - думал я, глядя ей вслед.
Я шел теперешний, сорокалетний, по каким-то необыкновенно прошлым
местам и опять становился мальчиком и опять все никак не мог им стать. На
мне висела шкура сорокалетнего дядьки, и в перспективе брезжила проблема
живота. Ребята! Ведь это же я, Алеша Аносов с Благуши и Большой Семеновской!
Теперь меня толкнули спереди.
- Гражданин, замечтаетесь!
Я поднял глаза - на меня смотрела какая-то замысловатая харя. Нет, я не
буду искать в ней нравственный идеал эпохи.
Все было настолько странно и так похоже на сон, что я начал думать о
себе в третьем лице:

...ОН СВЕРНУЛ В ПЕРЕУЛОК И ВОШЕЛ ВО ДВОР, ОКРУЖЕННЫЙ БОЛЬШИМИ ДОМАМИ.
ОН, ПРИЩУРИВШИСЬ, ПОСМОТРЕЛ ТУДА, ГДЕ ОКОЛО МОКРЫХ ГАРАЖЕЙ ВИДНЕЛАСЬ
СКАМЕЙКА... ОН ПОДОШЕЛ, УСЕЛСЯ. ВЫНУЛ БЛОКНОТ И КАРАНДАШ И СТАЛ ПИСАТЬ
ЦИФРЫ...

Я услышал голоса и поднял голову. Мальчишки играли в мяч и с ними
девушка в коротком пальто. Я пригляделся. Это была девушка, которая толкнула