"Михаил Анчаров. Записки странствующего энтузиаста" - читать интересную книгу автора

Он кончил физмат, и его распределили на балалаечную фабрику. Его
отправили туда заниматься акустикой потому, что он закончил свой факультет
лучше всех, а тогда этого не любили.
- Сам виноват, - сказал Субъект. - Надо мне было высовываться... Кончил
бы себе отличником, вышел бы, как все, в доктора, а я хотел в
член-корреспонденты.
Но потом времена резко переменились, его взяли в институт зоологии, и
он занялся чистой математикой и стал изучать число "пи", - только чтоб его
не трогали. И он занимался им много лет. И были ученики. Личные.
И именно здесь его ждало самое большое потрясение, как математика и как
человека. Линдеман доказал, что число "пи", которое знакомо каждому олуху и
входит в описание окружности, есть не только число приблизительное и даже
иррациональное, но еще и трансцендентное, то есть как бы потустороннее.
И тут его ученик, некто А. Зотов, который по семейным обстоятельствам в
институт не пошел, а после армии поступил на электронный завод, познакомил
его с теорией всем известного Сапожникова о двух материях, одна из которых -
"вакуум", возможно, даже живая и пульсирует, а вторая - известная всем
материя частиц, которая неживая, зависит от пульсации первой и только
вращается.
И Субъект с ужасом понял, что если Сапожников прав, то он, Субъект,
сделал открытие. Потому что тогда есть простое объяснение числа "пи", и
потому мысль о том, что окружность есть бесчисленное множество прямых
отрезков, - есть мысль ошибочная. Он понял, что кривая есть признак
вращающейся частицы, а прямая есть признак другой материи, которая
пульсирует по радиусам шара. И, значит, кривая и прямая просто не
переводятся одна в другую, потому что принадлежат разным материям. Но
оказалось, что А. Зотов уже сделал и это открытие.
Это его настолько поразило, что он стал об этом болтать, что, конечно,
не привело к добру. Когда же он додумался, что если вдруг вакуум - материя
живая, то она, возможно, не поддается исследованиям потому, что все
исследования - силовые, хамские, а она этого может просто и не хотеть. И что
для исследования этой материи, может быть, подходит один способ - любовь. Но
оказалось, что А. Зотов и до этого додумался, хотя при этом всегда добавлял
"хе-хе", так как в любовь не верил.
Сами понимаете, что из этого вышло, когда за него взялся профессор
Мамаев-Картизон. Профессор Мамаев-Картизон вызвал его в кабинет и, тщательно
заперев дверь, обвинил его в поповщине.
- Вы развенчиваете науку, - сказал он.
- Нет, это не так, - сказал Субъект. - Я ее прославляю.
Тогда профессор Мамаев-Картизон опять обвинил его в поповщине. И велел
ему, как тому Галилею, отказаться от своей идеи.
Субъект, скрепя сердце довольно большой зарплатой, от идеи отказался.
Но, выйдя в коридор, прошептал:
- А все-таки она пульсирует.
А профессор Мамаев-Картизон запер дверь на ключ и, покосившись на
запертую дверь, бегло перекрестился. А потом подписал приказ Субъекту об
отмене его должности по сокращению штатов. И отменил Субъекта.
Но тогда Субъект стал решительный, и у него вперед выступила челюсть, и
его стали опасаться. И он уехал на Север, где повел себя решительно и стал
влиять на жизнь. Во всех учебниках написано, что воздух на Севере