"Михаил Анчаров. Записки странствующего энтузиаста" - читать интересную книгу автора

доставал до полу, а без цепи об него всего лишь бились головами.
Еще был журнальный столик, на который укладывалась дверь, купленная в
этом же доме за 40 рублей. Дверь была хорошо фанерованная и служила
обеденным и письменным столом, где довольно часто мы обедали и где мать
моего ребенка писала свою диссертацию исторического содержания под названием
"Владимир Киевский и Перун", тему для которой предложил я. Окна были
огромные, и в них всегда было видно небо. А когда открывали вертикальную
фрамугу, то в квартире раздавался голос из мегафона: "Гражданин, соблюдайте
правила перехода!" Вначале мы вздрагивали, а потом привыкли, как к родному.
Если бы я не пошел за едой и не сделал крюк в Академию, ничто бы не
сдвинулось с места.
Дорогой дядя!
Снова било солнце, когда я шел по коридору Академии.
Так уж сложилась моя жизнь, что в науке, описанной в книжках, я
сталкивался с интересными людьми, а в научной жизни я с ними почти не
сталкивался. Они мне казались какими-то замороченными, что ли. Я, правда, не
сталкивался с академиками, меня дальше кандидатов не пускали. Но у меня
впечатление, что и их тоже не пускали. Поэтому я пишу только о кандидатах, а
Олимпа не касаюсь. Потому что благостного дождя, тем более, золотого, я не
жду. Я не красавица Даная, тем более, голая, я - скромно и безвкусно одетый
мужчина, и молнии с Олимпа мне ни к чему. Еще и еще подчеркиваю - речь о
кандидатах. Локально.
Они теперь делали великое дело. Они, наконец, объединяли людей здравого
смысла. Но, дорогой дядя, мне казалось, что одного здравого смысла против
Апокалипсиса было уже мало. Против стихии нужна была стихия. Против злобы -
только хохот. Хватит! Наплакались.
Но может ли человек в страхе, в ненависти хохотать? Может. Человек все
может. Популярность моя к тому времени возросла, правда, не так, как мне
мечталось. Я к этому времени почти закончил поэму, которая начиналась так:
"Прости меня, ученый мир,
За то, что ты мне стал не мил.
И я прощу ученый мир
За то, что он мне стал не мил".
А кончалась:
"Грузовики промчались мимо,
Лениво хлопнули борта,
И вновь судьба невычислима,
И вновь не видно ни черта".
Фактически поэма была готова, я только не знал, чем заполнить середину.
Я прочел поэму кандидатам, но она не произвела впечатления.
- Бессодержательно, - сказали мне, - и так далее. Но я не согласился:
- Вы путаете содержание и содержимое. Содержимое в бутылке, а
содержание - в каждом слове.
Они сказали:
- Слово - это знак. Его структура и так далее. Я говорю:
- Слово - не знак, а концентрат опыта. Каждая буква - это остаток
другого слова. Буква А
- это остаток от "алеф", бык, и так далее.
- Опять вы со своими выдумками.
- Я на них живу, - говорю, - как и вы.