"Михаил Анчаров. Стройность (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Я говорю:
- Ну, у Зевса было много детей...
- И все, наверное, самые великие?
- Ну да, - говорю, - конечно. Они называются гении.
- А кто такие гении?
- Гении - это те, которые видят сны других людей.
- А остальные?
- Тоже, наверно, но забывают, вернее, не придают значения.
- Тогда и я вижу.
- Кто тебя знает... - говорю. - Может, и видишь.
- Тогда я не буду забывать...
- Не забывай, - говорю. - Ну а ты-то кто, ты-то кто, как ты считаешь?
Тогда он встал в позу, сжал кулачок и сказал:
- Я такой молоденький, лихой, голенький.
Тогда моя жена, которая его переодевала для прогулки, стала хохотать, и
я стал хохотать.
- Какой, какой? - говорю, потому что сам уже забыл.
И он забыл. А слово было сказано.
Когда Тоня, наконец, стала актрисой, то есть научилась быть похожей на
кого угодно (это называлось перевоплощаться), то она заметила, что, когда
она высовывает из платья что-нибудь, успех ее и сходство с какой-нибудь
другой женщиной были большими, чем если бы она не высовывала что-нибудь. А
еще больше нравилось, если она это что-нибудь окутывала какой-нибудь
мануфактурой.
И она стала сомневаться, что больше нравится: мануфактура или то, что
она высовывает из нее? С промышленностью она соревноваться не могла.
Мануфактуру надо было покупать. А зарплата ей этого не позволяла. Зарплата
была вся в общем-то у мужиков, особенно у тех, кто занимался
производительным трудом или занимал высокие посты, или успел наворовать. Но
с последними лучше было не связываться, так как их периодически сажали и
периодически отнимали часть наворованного, ту, которую они не успевали
спрятать. А остальные мужики соглашались быть покровителями Тони. Только
если она соглашалась спать с кем-нибудь из них.
А как только появлялся кто-нибудь другой, первый отпадал по разным
причинам, и у Тони пропадала мануфактура, то есть добро, которое ей никак не
удавалось нажить. И Тоне никак не удавалось совместить эти две вещи, чтобы
она получала роли, в которых бы она нравилась всем, но чтобы мануфактуру ей
давал один человек. Потому что она живет в мире, в котором средства для
поддержания женской жизни стали дороже самой женской жизни и постепенно
становились дороже жизни вообще.
А поменять цивилизацию она не умела. Да и кому это под силу? Она могла
менять мануфактуру, чтобы из нее высовывать что-нибудь.
Это удавалось только великой актрисе Удовиченко, которая умудрялась
быть прекрасной в любой мануфактуре и в любой роли. И даже любую роль стоило
смотреть, если ее играла Лариса Удовиченко. По именно ее снимали мало, так
как у нее не было покровителя, которому было бы все равно, что она нравится
другим, а не только ему. Потому что великая актриса Удовиченко умела быть
похожей на сны других людей. А остальным актрисам, и тем более остальным
женщинам, оставался только магазин. Но и магазин был не выход. Потому что,
как мы видим, он привел к пережиганию воздуха. А когда какой-то процент