"Федерико Андахази. Милосердные" - читать интересную книгу автора

непримиримо отвергал всякое родство с The Vampyre , возлагая всю "вину" на
своего секретаря, Джона Уильяма Полидори.
Итак, без всякого сомнения, происхождение столь сумрачного
повествования, как The Vampyre , не могло быть менее темным, чем его
содержание. Известно, что после смерти Полидори среди его вещей были
обнаружены письма и документы, которые могли бы добавить нежелательные факты
к биографиям нескольких известных персон, имевших полное право рассчитывать
на посмертную славу.
Переписка, о которой идет речь, ни для кого не секрет. Точнее говоря,
абсурдный и скандальный путь, который эти документы проделали по
юридическим, академическим и даже политическим инстанциям, достаточно хорошо
известен. Споры об их подлинности вылились в настоящую войну. Публиковались
отчеты экспертов, результаты каллиграфических исследований, уклончивые
показания свидетелей, гневные опровержения действующих лиц, так или иначе к
ним причастных. И лишь содержание одного-единственного письма так никогда и
не стало достоянием общественности. Говорили, что оно сгорело вместе с
другими документами в 1824 году во время пожара в судейском архиве. И поджог
был предумышленным Но скандалы, и даже те из них, которые кажутся великими и
принадлежащими вечности, так же быстротечны, как время, что отделяет один от
другого, и неизбежно оказываются погребены под тоннами бумаг и затоплены
реками чернил. Упорное молчание участников, нарастающее равнодушие публики
и, наконец, смерть всех персонажей предали забвению скандальную переписку,
от которой, с другой стороны, как утверждали, остался только пепел.
Единственное, что сохранилось, это не менее сомнительный дневник Джона
Уильяма Полидори.
Читатель, наверное, уже догадался, что сейчас последует неизбежное
"однако...". Действительно, не так давно, будучи в Копенгагене, я совершенно
случайно познакомился с одним милейшим человеком, представившимся мне как
последний из тератологов, экзегет, исследующий древние тексты о чудовищах,
своего рода археолог ужаса, искатель следов, которые оставили мистические
монстры после своего устрашающего шествия по миру, и, наконец, как
собиратель новых разновидностей человеческих левиафанов. Это был бледный
худощавый мужчина, не по-современному элегантный. В один из ранних датских
зимних вечеров у нас с ним состоялся короткий разговор в кафе Норден, что
напротив фонтана с аистами на самом излете улицы Кларебодерн. Он сообщил
мне, что ознакомился с моей недавней статьей на интересовавшую его тему и
решил обменяться со мной кое-какой информацией. Я, со своей стороны, мог
предложить ему совсем немного и вынужден был признаться, что в области
тератологии являюсь неофитом. Он был удивлен, что мне, выходцу из
Рио-де-ла-Плата, неизвестна версия, согласно которой последним пристанищем
значительной части переписки Джона Уильяма Полидори якобы стал старинный
особняк, принадлежащий одному из почтенных семейств Буэнос-Айреса, чьи
предки некогда приехали из Англии. По расплывчатому описанию дома и
упоминанию о его местонахождении - "рядом с Конгрессом" - я понял, о чем
идет речь. Этот обветшалый особняк по странному стечению обстоятельств был
мне хорошо знаком. Бесчисленное количество раз я проходил по улице Риобамба
мимо двери нелепого дома, чей неуловимый викторианский стиль так не вязался
с обликом города. Я всякий раз поражался огромной пальме, которая - в самом
центре Буэнос-Айреса - возвышалась над зловещим мезонином, равно как и
решетке, враждебно и угрожающе отгораживавшей портал и способной в мгновение