"Пол и Карен Андерсон. Галльские ведьмы ("Короли Иса" #2) " - читать интересную книгу автора

породило нехорошие слухи.
По церковному уставу всякие внутренние раздоры выносились на суд
епископа Римского, чей приговор являлся окончательным. Папа Дамас отказался
принять Присциллиана, и последний двинулся в Медиолан, где с помощью
чиновника, заклятого врага Амвросия, сумел добиться рескрипта,
восстанавливавшего его в правах.
После этого Присциллиан возбудил обвинение против своего главного
обвинителя, епископа Оссанубы Итация. Тот бежал в Треверорум и нашел себе
союзника в лице префекта преторианцев. Одна интрига сменяла другую. Тем
временем Максим переправился на континент и сверг Грациана. Амвросий
отправился на север, чтобы помочь с подготовкой договора, который должен
был разделить Западную империю.
Итаций обвинил Присциллиана в ереси перед новым императором. Максим
собрал в Бурдигале синод и велел разобраться с этим делом. Было вылито
много грязи, во всеуслышание рассуждали о безнравственности, одну почтенную
матрону забили камнями как блудницу. Присциллиан отказался признать вердикт
синода и в свою очередь обратился к императору.
В Тревероруме собрались сановники церкви, в числе которых был и
Мартин. Сам епископ об этом не упоминал, но Грациллоний предположил (как
позже выяснилось - справедливо), что он единственный не наушничал Максиму и
горячо отстаивал то, что полагал справедливым решением. Когда император
пригласил его за стол и распорядился поднести ему первому вина для
причастия, Мартин передал чашу не Максиму, а стоявшему рядом священнику;
император воспринял это не как оскорбление, но как богоугодный поступок.
Итаций осознал, что обвинение Присциллиана в ереси теряет
основательность, и обвинил своего врага в колдовстве и манихействе. Мартину
выпало возглавлять теологический спор по этим обвинениям.
Мартин получил от императора обещание не выносить смертных приговоров.
Как бы Присциллиан ни ошибался, он оставался ревностным христианином и не
заслуживал участи худшей, нежели изгнание, нежели ссылка в уединенное
место, где ничто не будет отвлекать его и где его мысли непременно вернутся
на праведную стезю. Обрадованный Мартин поспешил домой - ведь эти
внутрицерковные дрязги надолго лишили его паству духовного пастыря.
- Дрязги? - повторил Грациллоний с иронией.
- Ну да. А что?
- Нет, ничего. - Центурион бросил взгляд за окно. Оранжевые блики
подсказали ему, что настало время для вечерней молитвы владыке Митре. И
потом, после всего услышанного, ему не помешал бы глоток свежего воздуха. -
Прошу прощения, мне пора. - Он поднялся. - Нужно успеть кое-что доделать,
пока окончательно не стемнело.
Монахи приняли его слова на веру, но Мартин бросил на центуриона
взгляд, буквально пришпиливший того к скамье.
- Тебя зовут дела, сын мой? Или помыслы? - Грациллоний стиснул зубы.
- А есть разница? - негромко спросил он.
- Конечно, - ответил Мартин. Был ли взмах его руки благословением? -
Ступай с миром.


II