"Леонид Андреев. В Сабурове" - читать интересную книгу автора

повизгивания. До солнца было еще далеко, но ночной мрак начал уже
рассеиваться и сменился сероватым полусветом. Внезапно сзади Пармена
послышался частый, дробный топот босых ног. Детский задыхающийся голос
кричал, вытягивая, последние слова:
- Дядя Без-но-сай! Дядя Безно-сай!..
Пармен обернулся. С развевающейся вокруг ног юбчонкой бежала к нему
Санька; кричать она была уже не в силах и только раскрывала рот.
Рядом с Санькой бежала вприпрыжку, куцая Жучка. Подлетев к Пармену,
Санька с разгону протянула к нему руку и из последнего запаса воздуха
отрывисто шепнула:
- На.
- Что ты, Сашута? - наклонился к ней удивленный Пармен, не видя, что
Жучка, перевернувшись на спину, также старается привлечь на себя его
внимание! - Санька широко раскрыла рот и набрала воздуха для целой речи, но
с первым же словом выпустила его:
- Тебе.
- Куда ты бежишь-то, стрекоза? - недоумевал все более Пармен.
- Дядя Безносый, пирог, - разрешилась наконец Санька, из благоразумной
предосторожности не останавливаясь на знаках препинания.
Ее ручонка с трудом охватывала большой кусок пирога, порядком уже
замусоленный. Присутствуя при объяснении Григория с Парменом, Санька без
труда сообразила, что дядя Безносый приходил не поджигать, а разговляться,
потому что живет он один и есть ему нечего. Раньше ему есть мамка давала, а
теперь кто даст?
- Ешь, - протягивала Санька пирог. Как все особы ее возраста, она
любила видеть немедленное осуществление своих планов. - Чего же ты не ешь?
Пармен, сжимая руками худенькие плечи, смотрел не отрываясь на ее
пухлые щеки и вздернутый носик, не изменивший своим привычкам и где-то
запачканный.
"Вот чудак-то: есть не хочет, - думала с недоверием Жучка, косясь на
пирог и легонько подрягивая задней ногой: - а я бы съела".
- Ну, ешь, - просила Санька.
Вместо ожидаемого ответа Пармен подхватил ее на руки и прижал лохматую
головенку к своей рубцеватой, шершавой щеке. Саньке было тепло и хорошо,
пока что-то мокрое не поползло по ее шее. Отдернув голову, она увидела, что
дядя Безносый, этот страшно высокий и сильный дядя Безносый - плачет.
- Чего ты? Не плачь, - прошептала Санька. - Не плачь, - сурово
продолжала она, не получая ответа. - А то и я зареву.
Пармен знал, что значит, когда Санька ревет, - значило это разбудить
всю деревню, - и прошептал, целуя большие влажные глаза:
- Ничего, Сашута, ничего, девочка. Так это я, пройдет. Не забыла,
вспомнила. - И снова слезы быстро закапали из глаз Пармена. - Обидели меня,
Сашута. Да что ты, голубка?
Закрыв один глаз рукой, в которой находился пирог, Санька выразительно
скривила рот и загудела:
- У-у... Гришка... Злю-ка-а!
- Ну, что ты, Сашута, - упрашивал ее Пармен.
- Разбо-й-ник, - продолжала непримиримая девица. Со двора Гнедых
послышался зов: "Саньк-а-а-а!"
- Не пойду-у, - гудела Санька, несколько понизив тон.