"Леонид Андреев. Савва (Ignis sanat) " - читать интересную книгу автора

коров, глухие крики. К концу действия сильно темнеет, и движение по двору
прекращается. На лавочке у железной решетки кладбища сидят Савва, Сперанский
и молодой послушник. Сперанский держит шляпу на коленях и изредка
приглаживает длинные прямые волосы, висящие двумя унылыми прядями вдоль
длинного бледного лица; ноги держит вместе, говорит тихо, грустно,
жестикулирует одним вытянутым указательным пальцем. Послушник, молодой,
круглолицый, крепкий, не слушает разговора и все время улыбается чему-то
своему.

Савва (рассеянно глядя в сторону) . Да. Чем же вы занимаетесь тут?
Сперанский. Да ничем, Савва Егорович. Разве в таком положении можно
чем-нибудь заниматься? Раз человек сомневается в собственном своем
существовании, так для него никакие занятия необязательны. Но дьяконица
этого не понимает. Она очень глупая женщина, совершенно необразованная и,
кроме того, дурного характера, и заставляет меня работать. А какая же тут
работа? Или такое дело: у меня аппетит очень хороший, развился еще в
семинарии, а она упрекает меня за каждый, извините, кусок хлеба. Не понимает
того, необразованная женщина, что в действительности куска этого, весьма
возможно, совсем не существует. Имей я настоящее бытие, как другие люди, я
страдал бы весьма сильно, но в теперешнем моем положении нападки эти не
уязвляют меня. Меня все житейское не уязвляет, Савва Егорович.
Савва (улыбаясь послушнику на его бессознательную радость, рассеянно)
. И давно это с вами началось?
Сперанский. Еще с семинарии, когда мы изучали философию. Тяжелое это
состояние, Савва Егорович. Теперь я несколько привык, а вначале было
прямо-таки несносно. Вешался я раз - сняли; вешался другой раз - опять-таки
сняли. И из семинарии выгнали: ступай, говорят, безумный, вешаться в другое
место. Как будто есть другое место, а не все одно.
Послушник. Савва Егорович, поедемте завтра рыбу ловить на мельницу.
Савва. Я не люблю рыбу удить: скучное занятие.
Послушник. Жалко. Ну так пойдемте же в лес, сухие ветки сбивать. Очень
весело: ходишь и палкой сбиваешь, а потом как закричишь: го-го-го! А из
оврага: го-го-го! А плавать вы любите?
Савва. Люблю. Я хорошо плаваю.
Послушник. Я тоже люблю.
Сперанский (вздыхая) . Да. Странное положение.
Савва (улыбаясь послушнику) . А? Ну как же вы теперь?
Сперанский. Дядя мой, отец диакон, когда брал меня к себе, так условием
поставил, чтобы я больше не покушался на жизнь. Что же! Я и сказал: если мы,
говорю, действительно существуем, то больше я вешаться не буду.
Савва. А зачем вам знать, существуете вы или нет? Вон небо, посмотрите,
какое красивое! Вон ласточки. Травою пахнет... хорошо! (К послушнику.)
Хорошо, дядя?
Послушник. Савва Егорович, а вы любите муравьиные кучи разорять?
Савва. Не знаю, не пробовал. Но думаю, что интересно.
Послушник. Очень интересно. А вы любите змей пускать?
Савва. Давно уже не приходилось. А некогда очень любил.
Сперанский (терпеливо ждущий окончания их разговора) . Ласточки! Ну и
летают они: что же мне от этого? А может быть, и ласточек этих нет и все это
только сонная греза.