"Иво Андрич. Исповедь" - читать интересную книгу автора

весь свой запас красноречия и добродушия. Он говорил о страшных грешниках,
которые получили отпущение благодаря единственному доброму делу,
совершенному ими в конце жизни. Снова говорил о божьем милосердии, неведомом
и незримом, но не оставляющим гайдуцкую пещеру точно так же, как и келью
отшельника. "Бог не хочет погибели грешника!"
Слова монаха казались Роше монотонным журчанием, усыпляющим его
телесные и душевные муки, но спустя немного времени он снова вздрагивал и
снова упрямо и безнадежно мотал головой. Это выводило фра Марко из
равновесия, заикаясь от раздражения, он начинал объясняться с Рощей
по-крестьянски грубо.
- Опять ты за свое! О, так твою!.. - Однако он тут же брал себя в
руки: - Послушай, бог взывает к тебе, а ты трясешь головой, будто старая
кляча.
Лишь только фра Марко произносил слово "бог", оно настраивало его на
прежний, возвышенный лад, и речь исповедника снова текла гладко и без
запинок. Некоторое время Роша опять слушал спокойно и не прерывая. Так
повторялось несколько раз. Фра Марко становился все настойчивей и
настойчивей, а гайдук сопротивлялся все слабее, пока, наконец, совсем не
сник и не сдался.
Не поднимая головы, отрывисто и нехотя он повторил за монахом покаянную
молитву, а потом начал рассказывать о своих грехах, то есть о своем
гайдучестве и своей жизни с тех пор, как себя помнил. Временами он понижал
голос, а порой и совсем умолкал в надежде, что о чем-то монах догадается
сам. Фра Марко, хотя в глазах у него застило и в горле стоял ком, помогал
ему, подбадривал словами, жестами и мимикой. В конце концов, забыв о себе,
он почти влез в пещеру и приник ухом к лицу Роши. Казалось, всю пещеру
заполнило одно скрюченное тело.
Но вот Роша зашептал громче и торопливей. Он так спешил, точно сам у
себя вырывал признания, которые хотел бы по возможности ускорить, раз нельзя
умолчать о грехах. В груди у него страшно клокотало. Фра Марко, напрягшись
как охотник, ловил невнятный шепот гайдука.
Вдруг монах поднял голову и отпрянул от Роши. Не выдержав, он
повернулся к выходу и, уцепившись за края пещеры, жадно хватал ртом воздух.
Лицо его пожелтело, тело покрылось потом, быстро холодевшим на морозе.
Грубое мужицкое лицо монаха совершенно преобразил какой-то новый взгляд -
неподвижный и немного косой от страха, недоумения и бессильной жалости.
Он жадно вдыхал свежий воздух, глядя в одну точку широко раскрытыми,
невидящими глазами. Придя в себя, он вернулся к умирающему и склонился над
ним, словно хотел прикрыть его своим телом. Исповедь продолжалась. Но фра
Марко то и дело отворачивался от гайдука, обращая испуганное лицо к
отверстию - казалось, он хотел бежать от того, что слышал, жаждал помощи и
совета, просил кого-то наставить его, вразумить и вывести на путь истинный.
Но каждый раз взгляд его встречал серое небо и мертвый зимний пейзаж.
Сделав последнее, самое тяжелое признание, Роша замолчал. Слышался
только его равномерный хрип. Фра Марко едва удалось уговорить его повторить
за ним несколько слов покаяния: "От всего сердца каюсь в этих и во всех
других своих грехах..." Потом монах отодвинулся от него и, решительно
взмахнув рукой, осенил крестным знамением вход в пещеру, благословляя того,
кто был в ней, и дал гайдуку "отпущение грехов". На прощание фра Марко
уверил его, что принесет ему причастие и что милость божья, которую он вновь