"Иво Андрич. Рассказ о кмете Симане" - читать интересную книгу автора

османов на Боснию участились. Битва на Косовом поле, как и ее герой Милош
Обилии, убивший Мурада, воспеты во многих эпических песнях сербов, а само
Косово поле стало одним из символов сербской государственной независимости.

Суд закончился для Симана плохо, вернее, не закончился, а был прерван.
Симан пришел в бешенство, увидев рядом с судейскими чиновниками двух
присяжных: мусульманина со стороны аги и христианина со стороны кмета, и во
всеуслышание выразил свое возмущение. Чиновник призвал его к порядку. Тогда
Симан рассказал про то, как отец Ибраги, Салих Колош, получил права на
кметов, и про то, что, по его мнению, не могут кметы и при турецкой, и при
христианской власти принадлежать аге! Когда же закон будет на нашей стороне?
Чиновник прочитал выдержки и из "султанского предписания" от 28 июля
1878 года, и из "военного указа 1859 года", из "рамазанского закона от 7 дня
рамазана месяца 1858 года". А Симан от души хохотал над турецкими законами и
отозвался о них так грубо и непристойно, что чиновник выставил его за дверь
и привлек к судебной ответственности за оскорбление властей. Симан восемь
дней отсидел в тюрьме. А суд тем временем вынес постановление, по которому
Симан должен был возместить прошлогодний хак и впредь регулярно вносить его,
потому что, пока нет новых законов, остаются в силе старые.
Симан был потрясен. Ненавистен стал ему дом, чужими казались поле и
сад. Он решил подать жалобу. Для этого пришлось обратиться к учителю Алексе,
доморощенному писарю и стряпчему.
В свое время Алекса служил учителем в сербской школе. Когда восемь лет
назад сараевской сербской школе понадобился младший учитель, из Земуна
прислали Алексу. Новый учитель был неглуп и не сторонился людей, а,
напротив, отличался остроумием и общительностью, пожалуй, даже сверх меры.
Члены церковно-школьного совета говорили про него, что он умен, да не
разумен и нрава слишком веселого - недаром его все время тянет в кабаки, где
поют да гуляют.
Невысокий блондин, краснощекий и улыбчивый, с синими глазами, в которых
всегда блестели слезы умиления, новый учитель был всегда в центре трактирных
забав, пикников и веселящихся компаний.
Члены сараевского муниципалитета наперед знали, что из Австрии
порядочного учителя не пришлют, зачем иначе ему бросать хорошее место и
ехать в этот турецкий город, где жизнь тяжела и непривычна. Поэтому они
готовы были на все смотреть сквозь пальцы, но господин Алекса быстро и
неудержимо превращался в горького пьяницу. "Тоскливая страна, брат..." -
говорил учитель, опрокидывая очередную стопку ракии и жалуясь на среду, в
которой ему приходится жить.
Но кто от тоски лечится ракией, тот не избавляется от тоски, а умирает
от ракии! А что всего горше, пьянство дурно сказывалось на темпераменте и
характере нового учителя: он быстро опускался, пренебрегал своими
обязанностями, стал обидчив и раздражителен с господами, и через два года
совет его уволил. Он заявил, что не согласен с увольнением, пригрозил подать
в суд и... перейти в ислам.
Последняя угроза поразила членов муниципалитета, и они пытались
отговорить его от этого нелепого шага, но безуспешно. Солидные
торговцы-мусульмане нисколько не обрадовались новообращенному, однако среди
собутыльников учителя и фанатичных ходжей нашлись такие, которые усмотрели в
Ариф-эфенди (так теперь звали учителя) ценное приобретение для своей веры и