"Алексей Андреев. Среднерусские истории" - читать интересную книгу автора

здесь же, на Косом. А тут вдруг утонула. Ребята, конечно, все, как было,
рассказали, но в милиции их даже слушать не стали - выгнали. А этого сразу в
Москву отправили - поступать. Кто видел его в самолете, говорят - вся морда
была расцарапана. А вскоре и родители его туда перебрались - повысились...
Невестка после похорон к матери своей в Запорожье горевать уехала - у них с
сыном давно были нелады, только Людочка их вместе и удерживала, - а сын
целыми днями дома сидел, все молчал и молчал... да мы оба молчали, каждый в
своем углу... потом вдруг собрался и уехал. Только записку оставил: "Прости,
мама, не могу. Прощай и не жди". Я сразу поняла - куда он... Ну и через год
с лишним участковый пришел. Сказал, что возле Москвы моего сына нашли,
убитым. В лесу каком-то, рядом с особняками разных больших начальников.
"Наверное, - сказал, - на стройку хотел к кому-нибудь наняться, да там таких
желающих много, конкуренция, кто-то его, видать, и зарезал". Еще год назад,
оказалось, его нашли, и паспорт в потайном кармане обнаружили, но кто же
возиться-то будет и хранить? Так и закопали в безымянной братской могиле,
как невостребованного. Однако бумагу все же отправили, только не сразу и не
туда поначалу, так что повезло, что вообще дошла. "Обычно, - сказал, -
ничего о таких и не доходит. Скоро у нас полгорода в пропавших числиться
будет". Вот так вот, - закончила она, не проронив за время рассказа ни одной
слезинки. Видимо, все уже выплакано было. И у нее, и у подруги.
Зато у жены Лопухова спускались от глаз влажные блестящие дорожки.
Молчали долго. Старухи сидели неподвижно, как неживые, и так строго,
иконописно глядели прямо перед собой, что не очень набожные, хотя и
посещающие по настроению церковь супруги вдруг почти одновременно, не
сговариваясь, подумали о Страшном суде. Может, так он и будет происходить?
Может, не будет ни книги со всеми грехами человеческими, ни ангелов, ни
архангелов, ни сидящего на престоле Иисуса Христа, ни толпящихся ошуюю и
одесную грешников и праведников, а будут только измученные старики и
старухи, и каждый из них расскажет свою историю, что происходили и
происходят рядом с тобой, а значит, и не без твоего соучастия, а потом они
замолчат, и ты сам, без всякой книги, вспомнишь все свои грехи и осознаешь,
что их много больше, чем тебе казалось, и вынесешь себе приговор. Если,
конечно, не запродал окончательно душу лукавому...
- Да, - с усилием наконец выдавил из себя Лопухов. И замолчал. Сказать
было нечего. Но и сидеть в такой тишине он больше не мог.
Не могла, видимо, и Галина.
- А в Москву вы теперь... к сыну? - Слово "могила" она произнести не
решилась.
- И к нему тоже, - не сразу ответила Надежда. - Если найдем.
- На экскурсию мы! - нарочито грубо, с издевкой сказала Мария. -
Посмотреть нам любопытно, на что ж столько жизней людских поменяли? Чего
прикупили на них? Чем разжились? Как чувствуют себя - не хворают ли?
Приветы, опять же, хотим передать, как в "Поле чудес"! От наших всех и от
многих других. И нынешним, и тому, что помер. Спасибо им за все! Подарочки
несем, как же без них, - землицу с могилок наших. На его посыплем - чтоб
жгло!
Лопуховы даже поежились от той ветхозаветной яростной силы, с которой
это было произнесено. Наверное, так же когда-то проповедовал и Аввакум.
- Так что пойдем мы, - уже обычным тоном закончила она. - Покуда
темнеть не стало.