"Алексей Андреев. Среднерусские истории" - читать интересную книгу автора

История первая, утренняя,

обычно начинается у нас в городке с того, что черное, пусть на просвет
и изрядно поеденное звездной молью небо вдруг начинает сереть, из смутных
клякс ночного пейзажа нехотя проступают контуры предметов, выпячивая за
собой объем, и местность постепенно преображается, приобретая вполне даже
жизнерадостный, утренний вид. Где-то орут ранние петухи, торопясь приступить
к хлопотливым семейным обязанностям, живущие во дворах собаки настораживают
уши, уловив шебаршение живности в сараях, а собаки в домах сладко
потягиваются на боку, приоткрывают замутненные сном глаза и вновь
расслабляются, пока какая-нибудь из хозяйских ног, спустившись на пол, не
обозначит им начало нового дня. Окончательно посеревшее небо, завидев издали
свою главную в здешней местности звезду, внезапно бросается в
неприлично-сочную голубизну, а истончившаяся за ночь самозванка-Луна
смиренно блекнет перед появлением настоящего хозяина небосвода. Птицы
пробуют крыльями воздух и поднимают гвалт, из труб кое-где начинает сочиться
легкий дымок, шевелятся занавески. Клацнув железом, скрипят двери, выпуская
порцию накопленного спертого тепла и торопливые шаги к удобствам. Звучат
звонки, зевки, кряхтения и откашливания, хрустят потягивания, все чаще
гремят рукомойники, девственный воздух все больше и больше пропитывается
съедобными запахами, а в стук посуды нехотя вплетаются человеческие голоса.
И вот уже кое-где легким бризом проносится матерок - пока еще ни к чему не
обязывающий и ни о чем толком не говорящий, кроме как о том, что очередной
организм пробудился и глянул на мир. И вновь удивился его несовершенству. А
может, и отметил простым русским словом его красоту.
Вот и первые фигуры покидают дома в направлении каких-никаких средств
производства и пропитания, и первые машины, потарахтев стартерами, грозно
взвывают остывшим за ночь нутром, чтобы потом успокоиться, немного снизить
взятый скандальный тон и выплыть степенно из раскрытых ворот. Вдоль заборов
настороженно возвращаются кошки, устав от охоты и любви. Из-за заборов на
них завистливо брешут цепные собаки, лишенные и того, и другого.
Обессилевшие растения, отдав ночи весь свой терпкий аромат, тихим шелестом
приманивают солнце, и вот пылающее око наконец подсаживается краем на
небосвод и начинает медленно, как будто заново, его обживать...
На этом обычная утренняя история городка заканчивается и начинаются
другие...


История вторая, странная,

произошла на центральной площади, новое название которой пока еще никто
из нас запомнить не смог. Бесцветное какое-то название. Хотя и пафосное.
Стоял на ней ранним летним утром неведомый никому человек мужеска пола
лет где-нибудь около тридцати с небольшим. Был он лыс, чуть усат, выше
среднего роста, умеренно-полноватой комплекции и с совершенно
неупорядоченным лицом. При первом взгляде на него сразу создавалось
впечатление, что все части этого лица, кроме не так давно, похоже,
пробившихся усов, прикреплялись к голове как-то наспех, впопыхах, да еще и в
темноте при полном небрежении к нормальной человеческой анатомии. А при