"Юрий Андреевич Андреев. Мужчина и женщина" - читать интересную книгу автора

Конечно, страсть и ее протуберанцы были максимально сильными
проявлениями моего нового замужнего состояния. Прежние загсовские
свидетельства как раз ни о чем глубоком не свидетельствовали, потому что я
душою своей в основном жила отдельно от бывших супругов: у них была своя
жизнь, свои интересы, у меня - своя. А теперь я была за-мужем, и его дела и
заботы стали моими собственными, потому что жгучий интерес вызывало у меня
буквально все, что имело отношение к этому человеку, который мощно втянул
меня в свою орбиту, как притягивает Земля Луну, или как Солнце держит на
вечной привязи и заставляет вращаться вокруг себя Землю.
Он уже не был офицером, а я никогда до того не была в роли офицерской
жены, но, кажется мне, я с готовностью и искренней радостью стала для него
именно такой женщиной, какой может быть офицерская жена в ее пределе, в
идеале этого слова. Когда он приходил усталый и озабоченный, я не
выворачивала на его голову зловонный горшок мелких и крупных неприятностей,
не вываливала на стол жалобы (а сколько бы их набралось!) на эти сдуревшие
цены, на непослушание детей, на коварство сослуживцев, нет! Я всегда помнила
старую русскую присказку: "Ты меня напои, накорми, в баньке помой, а потом и
выпытывай". И когда он оттаивал и приходил в себя, я с жадностью
расспрашивала его о новых поворотах его петлистого пути к концерну, так или
иначе оценивала его возможных попутчиков. "Слушай, Егорушка, - сказала я ему
однажды, - а давай-ка затеем настоящий званый обед для твоих новых друзей.
Надо же нам и себя показать, и людей посмотреть, какие они в домашней
обстановке!"
- И ты возьмешь всю эту возню на себя? - прищурился он. А я уловила его
мгновенную мысль: "А деньги?" - Не беспокойся, мое светло-коричневое платье,
ну то что в полоску, тебе не очень нравится, значит, принесем его на
заклание во имя дела.
Он не стал ничего говорить, только надолго припал губами к моей руке -
ведь он знал, сколько требовалось денег по новым ценам на одежду, которая на
детях, особенно на сыночке, буквально горела, а почти все его доходы (и
долги немалые) шли пока в счет будущих благ.
Этот Обед - почитай, царский по нынешним временам, со сменой блюд в
старом столовом сервизе, с суповником и хрустальными графинчиками, я знаю,
сподвижникам его очень даже запомнился. Не буду скрывать: сама себя я так
подготовила у парикмахерши и косметички, что каждый из прибывших мужчин не
сразу, кажется, понимал, куда и к кому он попал. Егор был на высоте, он
блистал в отличной сирийской рубахе и светлых брюках, и время от времени я
ловила на себе его веселый, восхищенный взгляд. Сначала высокое собрание
двигалось несколько замедленно, чувствовалась скованность: роскошный стол,
какая-то явно нездешнего происхождения хозяйка, но исподволь содержимое
хрустальных графинчиков развязало языки, а луковый суп - по последней
парижской моде - вызвал всеобщее одобрение, и пошло- поехало! Тост
воздвигался за тостом, и каждый второй был за фею, за богиню- хранительницу
этого дома, за невероятное везение Егора, которому судьба послала такую
необыкновенную красавицу и т.д., и т.п. Я позволила себе тоже поднять тост -
за счастье встречи с такими удивительными людьми, которые локоть-в-локоть,
плечо-в-плечо вместе с моим ненаглядным мужем двинулись на штурм незыблемой
твердыни, и теперь я вижу, что вражеская крепость доживает последние дни
перед неминуемой капитуляцией. Зазвенели бокалы, раздалось громкое "Ура!" -
и тут совсем не по сценарию в комнату ввалились раздираемые неумолимым