"Ираклий Андроников. Первый раз на эстраде " - читать интересную книгу автора

познаниями, вступил в еднвоборство с нашей аудиторией и повержен. Тем не
менее он надеется на реванш, в я совершенно уверен, что это в его
возможностях, нбо наш дорогой Геракл за один вечер составил себе легендарное
имя и мог бы поспорить с великим героем древности. Если тот удушал змей,
разрывал пасть Немейского льва, чистил Авгиевы конюшни и осуществил
двенадцать выдающихся подвигов, то наш ленинградский герой, совершив новый
подвиг, совершенно затмил образ своего знаменитого тезки. Он разрушил
вековые основы, на которых по-конлась Ленинградская филармония, а сам
провалился так глубоко, что мы никак не можем вытащить его на поверхность.
Только Вы способны помочь ему, еслв дадите ему комментировать музыкальные
передачи при условии, что между ним и аудиторией встанут директор, редактор
и диктор.
И. Соллертинский".

В Радиокомитете работу мне далн, но каждый раз, когда я там появлялся,
все улыбались. О, я хорошо понимал причины этой веселости!
Вскоре, расставшись с музыкальным вещанием, я стал заниматься
литературой.
Прошло время. Я переехал в Москву, начал выступать со своими рассказами
перед публикой.
Выступления этн давались легко: ведь тут говорил ве я, а мои герон.
Второй раз провалиться мне не пришлось.
Минуло еще несколько лет. И вот однв из солидных московских журналов
решил посвятить моим устным рассказам обстоятельную статью. Писать ее
захотел известный и очень талантливый критик Владимир Борисович Александров.
Но познакомиться с моими рассказами редколлегия могла только в моем
исполнении, поскольку я нх не пишу, а передаю на память и каждый раз
несколько по-другому. Решили позвать меня на заседание редакционной
коллегии. И я несколько часов исполнял перед нею мой тогдашний репертуар.
Смеялись. Потом Александров спросил:
- До того, как вы вышли впервые на эстраду со своими рассказами, вы
когда-нибудь выступали публично?
Ах, зачем он задал мне этот вопрос! Он отнял у меия радость жизии!
Дрожащим голосом, оправдываясь, стыдясь, я стал рассказывать эту историю.
Никто не улыбнулся. Да и нечему было.
- История грустная,- сказал Александров.- Простите, что вызвал вас на
это воспоминание.

Это было зимою 1940/41 года.

Наступила весна. Вышел журнал. И я с величайшим удиилением узнал из
долгожданной статьи, что лучший из рассказов Андроникова - о том, как ои
пропали леи.
Я пришел и ужас! Такого рассказа у меня не было. Я просто вспоминал
гогда подробности своего несчастья.
Но журнал-то прочел не одив я. Прочли и те, кто ходил на мои концерты.
И вот несколько дней спустя в Коммунистической аудитории МГУ мве подали на
эстраду записку: "Расскажите, как вы в первый раз выступали с эстрады".
Я спрятал записку в карман и собрался уже объявить что-то другое, когда
какой-то пожилой человек прямо с места спросил: