"Леонид Андреев. Первый гонорар" - читать интересную книгу автора

Пока судьи совещаются, Толпенников выкуривает с генералом папиросу, о
чем-то смеется, кому-то пожимает руку и уходит в глубину залы, к окну, чтобы
еще раз пережить свою речь. Она звучит еще в его ушах, когда его настигает
толстяк-околоточный.
- Позвольте вам доложить, - начинает он вежливо, дотрогиваясь до плеча
Толпенникова. Тот оборачивается, ненавистный вид молодого, дерзкого лица
выводит околоточного из себя. Округлив глаза, нос и рот, околоточный
выбрасывает, как из мортиры:
- Стыдно-с!
Толпенников улыбается, и на выцветших глазах околоточного показывается
какая-то муть.
- Стыдно-с, молодой человек. Я вам... в отцы гожусь.
Он еще хочет что-то сказать, но не может придумать ничего достаточно
сильного и выразительного.
- Стыдно-с! - повторяет он, с ненавистью глядя на улыбающееся лицо,
круто поворачивается, как на смотру, и отходит.
Как и ожидал Толпенников, съезд отменяет приговор судьи и признает г-жу
фон-Брезе по суду оправданной. Генерал важно пожимает руку защитника.
- Благодарю вас, господин Толпенников.
В руке Толпенникова что-то остается. Подчиняясь странному, плохо
сознаваемому чувству необходимости принять то, что передали в его руку, он
некоторое время держит руку сжатой, потом в любопытством открывает ее И
видит на ладони два золотых, не то десяти, не то пятнадцатирублевого
достоинства. Толпенникова неприятно передергивает, он срывается с места и
бежит по лестнице, крича:
- Эй, послушайте! Как вас!.. Генерал!
Но фон-Брезе нет в прихожей, не видно его и на улице. Толпенников еще
раз рассматривает золотые, - они по пятнадцати рублей, - и, словно не
чувствуя уважения к деньгам, которые достались ему таким неприятным путем,
кладет их не в портмоне, а небрежно опускает в жилетный карман. На секунду
задумавшись, он снова идет наверх, так как ему жаль расстаться с тем местом,
где он испытал такие приятные и горделивые чувства. В зале он видит одного
из свидетелей защиты, приказчика фон-Брезе. Это пестро одетый человек, с
острым лицом, острой рыжеватой бородкой и толстым перстнем-печаткой на
указательном пальце, покрытом, как и вся рука, частыми крупными веснушками.
Острые глаза его косят, и весь он дышит фальшью, угодничеством и нестерпимой
фамильярностью, но Толпенников чувствует к нему расположение и подходит.
- Ну, как? - спрашивает он, улыбаясь.
- Ловко обработали дельце, - одобряет приказчик и, подмаргивая в ту
сторону, куда ушел генерал, добавляет: - удрал наш-то. Супругу поздравлять
полетел.
- Еще бы, конечно, тяжело. Две недели отсидеть пришлось бы.
- Еще как! Ну, да и то сказать, беда-то не велика. Она уже раз
отсиживала да раз штраф заплатила.
- Отсиживала? - не понимает Толпенников.
- Ну да, отсиживала. Ее тогда Иван Петрович защищал, ну, да пришел
пьяный и такого нагородил! Наш-то взбеленился, жаловаться на него хотел. Да
что уж! - И приказчик махнул веснушчатой рукой.
Толпенников мучительно краснеет, не решаясь понять того, что так ясно,
и вместе с тем понимая и ужасаясь.