"Ганс Христиан Андерсен. Всего лишь скрипач" - читать интересную книгу автора

Разумеется, игра не достигала совершенства, которым обладали упомянутые два
корифея нашего времени в искусстве Иувала[4], но она напоминала об обоих,
как зеленая ветка во всех подробностях напоминает дерево, из которого
растет.
Как и Уле Булль, скрипач был норвежец: мы слышали, что так его называли
во время пожара, где он спас Наоми. Среди скал с водопадами и глетчерами
раскачивалась на изогнутых полозьях его колыбель. Он рассказывал Кристиану о
своей родине, о водяном с длинной белой бородой, который жил в реке и часто
при свете луны сидел посреди водопада и играл на скрипке так чудесно, что
хотелось броситься в воду. Но когда он играл чудеснее всего, мальчишки
насмехались над ним. "Зато у тебя нет бессмертной души", - говорили они;
тогда из глаз у водяного капали крупные слезы, и он исчезал в реке.
"Наверняка это водяной научил твоего крестного играть на скрипке", -
сказал однажды Кристиану кто-то из соседей, и с тех пор всякий раз, как
мальчик слышал его игру, ему представлялся водяной в шипящем пеной водопаде,
и он становился тих и задумчив.
Поэтому сегодня он сел у закрытой двери, прислонил к ней голову и стал
вслушиваться в удивительные звуки; лишь когда скрипка замолкла, он постучал
в дверь ногой.
Мужчина, которого мы уже однажды видели, в расцвете лет или разве
только чуть-чуть постарше, открыл дверь; смуглое лицо, черные, как смоль,
волосы выдавали в нем южанина либо человека иудейского происхождения, но
этому противоречили его необыкновенные блекло-голубые глаза: они могли
принадлежать только северянину; их ясная светлая лазурь составляла
разительный контраст с черными кустистыми бровями. По первому впечатлению
могло показаться, что лицо и волосы были всего лишь нарисованной маской -
ведь только у светлокожего блондина могли быть такие светлые глаза.
- А, это ты, Кристиан, - сказал хозяин дома, искоса глянув на мальчика
странным взглядом.
В глазах Кристиана смешивались привязанность и страх, ибо в присутствии
крестного ему всегда бывало немного не по себе, вроде как от игры водяного
или взгляда змеи. У себя дома Кристиан тосковал по крестному, мечтал пойти к
нему в гости; но в его доме, как нигде больше, он испытывал неприятное
чувство, какое охватывает нас в тесной кладбищенской часовне или в большом
лесу, где мы сбились с пути. При каждом посещении Кристиан получал от
крестного две "селедочных чешуйки", как называют в народе маленькие тяжелые
медные монетки, идущие по шесть штук за скиллинг (кстати, они тоже
назывались скиллингами); по не это привлекало его; нет, его привлекали
удивительные истории о непроглядных еловых чащах, о глетчерах, о водяных,
троллях и великанах, а больше всего привлекала музыка. Скрипка на свой лад
рассказывала такие же удивительные вещи, как те, что крестный выражал
словами.
Впустив мальчика, норвежец тут же снова закрыл дверь. На стенах в
комнате висели грубо намалеванные картины, особенно интересовавшие
Кристиана, - это были пять частей из "Пляски смерти", раскрашенные рисунки
по мотивам картин в церкви святой Марии в Любеке.
Никто не мог уклониться, всем пришлось танцевать, от Папы Римского и
императора до младенца в люльке, который недоуменно пел:

О смерть, как мне это понять?