"Вирджиния Эндрюс. Долгая ночь " - читать интересную книгу автора

по щекам и выглядят грязными и тусклыми. Ей не интересно было мчаться по
полю, преследуя кролика, или жарким летним днем переходить вброд пруд. Ее не
волновало цветение диких роз или фиалок. Как само собой разумеющееся
принимала Эмили красоту и относилась к ней надменно, свысока.
Однажды, когда ей исполнилось 12 лет, Эмили отвела меня в сторону,
прищурила глаза, отчего они стали похожи на щелочки (она так всегда делала,
когда хотела сообщить что-то очень важное) и сказала, что теперь я должна
обращаться с ней по-особенному, потому что она видела, как сегодня утром с
небес опустился перст Божий и прикоснулся к Мидоуз: это была награда за ее и
отцовскую религиозную преданность. Мама часто говорила, что доверяет Эмили
со дня ее рождения. Она поклялась на Библии, что ей потребуется 10 месяцев,
чтобы дать жизнь Эмили. И Лоуэла говорила, что ребенок, которого "делают"
так долго, будет отличаться от других.
Сколько себя помню, Эмили была командиршей. Ее любимым занятием было
ходить всюду за горничными и жаловаться на них. Она любила вбегать в комнату
с поднятым вверх указательным пальцем, испачканным пылью и сажей, чтобы
показать маме или Лоуэле, что служанки плохо выполняют свою работу. Когда ей
было 10 лет, она уже не жаловалась на служанок, а сама кричала на них. И те,
суетясь, бежали переделывать всю работу в библиотеке, гостиной или в папином
кабинете. Она особенно старалась угодить папе, требовала от служанок
полировать мебель или доставать с темных дубовых полок одну за другой каждую
книгу и тщательно вытирать обложки.
Папа тоже требовал, чтобы в библиотеке было чисто, хотя редко туда
заглядывал, так как кроме Библии он почти ничего не читал. У папы было
прекрасное собрание старинных книг, в основном первые издания. Все они были
в кожаных переплетах, а страницы, которых никто не касался, слегка пожелтели
по краям. Когда папа уезжал по своим делам, я незаметно проскальзывала в его
кабинет, доставала книги и, складывая их рядом с собой на полу, осторожно
открывала. Многие книги были иллюстрированы прекрасными гравюрами. Я
переворачивала страницы и представляла, что умею читать и понимаю слова. Я
не могла дождаться того времени, когда пойду в школу и научусь читать.
Наша школа находилась сразу за станцией Апленд. Это было маленькое
серое деревянное здание с тремя каменными ступеньками и колокольчиком,
похожим на те, которые обычно вешают на шею домашним животным. Этим
колокольчиком мисс Уолкер обычно созывала детей, когда завтрак или перемена
заканчивались.
Я не могу представить мисс Уолкер старой, ведь когда я была маленькой,
ей было не больше тридцати лет. Ее черные волосы всегда были собраны в
строгий пучок, и она всегда носила очки с очень толстыми стеклами.
Когда Эмили впервые пошла в школу, она каждый день возвращалась с
жуткими историями о том, как мисс Уолкер била по рукам хулиганов Самуэля
Тернера или Джимми Уилсона. Даже когда ей было только семь лет, Эмили
гордилась тем, что мисс Уолкер поручила именно ей сообщать о всех проступках
детей.
- Я - глаза и уши мисс Уолкер, - высокомерно произносила Эмили. - Я
могу просто указать на кого-нибудь, и мисс Уолкер оденет ему шутовской
колпак и посадит в угол. Она это может сделать и с плохими девочками, -
предупреждала она меня, и ее глаза были полны ликующего удовольствия.
Но, несмотря на то, что по рассказам Эмили школа представлялась мне
ужасным местом, я знала что в стенах этого старого серого здания лежит