"Димитр Ангелов. Когда человека не было" - читать интересную книгу автора

Как и у всех прочих чунгов, у помы на задних лапах были не ступни, а
кисти, и она ходила по земле, ступая на раскрытые ладони. Этот способ
передвижения казался ей трудным и утомительным, и она предпочитала
опираться на полусжатые в кулак передние кисти. Тогда она принимала
полувыпрямленное положение, со слегка наклоненным вперед туловищем и
отставленным задом.
С некоторых пор обычная сварливость помы усилилась каким-то особенным
чувством беспокойства, какого она никогда ранее не испытывала. Она сама не
знала, когда, как и почему появилось у нее это чувство, притом другие помы
вдруг перестали ей противоречить, настойчиво избегали ссориться с нею и
уступали ей всякую ветку, всякий плод, к которым она протягивала лапу.
Однажды вечером, когда белое светило скрылось неизвестно куда, пома,
охваченная тревожным чувством, уселась на ветви дерева, невысоко от земли,
и странно заревела. Такого странного рева она никогда еще не издавала, и
он удивил ее самое. Тотчас на соседних деревьях отозвались таким же ревом
несколько чунгов, словно они давно уже ожидали этого сигнала.
Первым явился рослый чунг, на голову выше помы, с блестящей рыжеватой
шерстью. Он быстро перепрыгнул на ветку, где сидела пома, и устремил на
нее алчный взгляд. Появился еще один чунг, потом еще два и еще два. Каждый
приближался и впивался в нее жадным взглядом, но никто не прыгнул на ту
ветку, где сидела пома и куда ступил первый чунг, потому что этот чунг
оскалил крупные блестящие зубы и вызывающе, гортанно заворчал.
Чунги, пришедшие позже, постояли-постояли, и, с притворным
равнодушием, не спеша разошлись и больше не показывались. Ибо пома не
ревела вторично, а по закону чунгов это означало, что она уже сделала свой
выбор.
Тогда пома кивнула головой первому чунгу, раскачалась и перепрыгнула
на другую ветку, потом на третью, на четвертую, словно увлекая чунга прочь
от остальных. Чунг покорно следовал за нею, почти рядом.
Совсем стемнело. Ночные бу-ху вылетели из своих темных дупел и
бесшумно зареяли в лесу и над лесом. Пома остановилась на самых нижних
ветвях какого-то дерева. Остановился рядом с нею и чунг. И оба оставались
так целую ночь, неотрывно глядя друг на друга. В непроницаемой тьме над
ними слышались легкие или тяжелые прыжки, гортанные крики, рев,
предсмертные вопли. Над головой у них раздавался то зловещий хохот бу-ху,
то жалобный писк терзаемых кри-ри. Но чунг и пома словно забыли о
существовании других животных. Они словно позабыли о грау, гри, тси-тси,
обо всех сильных, свирепых хищниках. Они не смотрели ни вниз, где
раздавалось рычание и гортанный вой, ни вверх, где слышался зловещий хохот
и жалобный писк: они глядели друг на друга и не ощущали ни усталости в
мускулах, ни сна в глазах.
На рассвете синева наступающего дня рассеяла и растопила застывший
над лесом ночной мрак и словно очертила огромные тени чунга и помы,
каменно-неподвижных и безмолвных. Тогда пома пошевелилась и издала
какое-то особое урчание, от которого зубы у чунга застучали. Он двинулся к
ней, но она соскользнула вниз и очутилась на земле. Мгновенно соскочил и
чунг и снова хотел схватить ее, но она и на этот раз увернулась и неуклюже
побежала на задних лапах. Чунг крупными прыжками настиг ее; видимо, он не
очень разбирался в любовной игре помы, так как схватил ее и сильно сдавил
за шею. Пома взревела от боли и попыталась вырваться, но чунг оказался