"Андрей Аникин. Вторая жизнь (Повесть)" - читать интересную книгу автора

на другой день удивился, обнаружив, что его снова тянет в этот уютный дом
у Смоленского поля на Васильевском. Когда я был там последний раз, на этом
месте стоял серый, огромный доходный дом...
Он стал бывать у них. Он пристрастился к этой семье, как пьяница к
бутылке. Почистив свой более чем скромный костюм и истратив на извозчика
едва ли не последний полтинник, он ехал в другую жизнь, мирную и
дружелюбную, где ему были искренне рады. Сначала их разговоры никого не
беспокоили. Но скоро родители стали замечать, как меняется Наденькино лицо
при его появлении.
Какова она была? Вероятно, она была прекрасна. А может быть, и нет.
Это, в сущности, безразлично. Он любил ее, и она полюбила... нашего героя.
Что ж тут удивительного? Может быть, она поняла, что в ней последний смысл
его жизни. А может быть, она полюбила его за необычность мнений, за
несчастья, за бедность и бог знает за что еще. За что любят нас женщины?
Кто может это объяснить?
Вы знаете, что у него совершенно ничего не было. Ее отец был
собственником двадцати душ в Новгородской губернии, за которыми были
оброчные недоимки по десять лет, да дома в Питере, который готов был
развалиться.
Отец просил приятеля, который впервые привез Эн-прима, объяснить ему
положение дел. Как человека благородного, его просили не ездить в дом и не
компрометировать девушку. Неделю Наденька ждала его, с надеждой глядя на
дверь. Наконец он сумел переслать ей записку. Она все узнала. Выяснилось,
что родители понятия не имели о ее характере. Всегда мягкая и уступчивая,
она сделалась теперь как кремень. Отец сердился, мать валялась у нее в
ногах. Все напрасно. Она нашла возможность увидеть возлюбленного. Был
решен побег.
Но он струсил. Он испугался за ее молодую жизнь - в нужде, с
прирожденным неудачником и тайным подлецом. Уже зная внутренне, что не
решится, он готовил побег. Один из друзей предлагал свою помощь и на
первое время - свой дом. Все было готово, но наш герой пошел не на место
условленной встречи, а в кабак. И долго, ох долго, не выходил оттуда...
Наденька не умерла и не ушла в монастырь. Но она разучилась
улыбаться. Так говорили люди, которые видели ее через годы. Ее выдали
замуж, она рожала детей, занималась хозяйством и, верно, как-то дожила
свой век... Лет через десять Эн-прим совсем потерял ее из виду.


...Я уже слышал только отдельные слова, плохо улавливая смысл. Жара
уже не было, кризис, вопреки опасениям врача, миновал. И я погрузился в
сон, но уже не в горячечный, бредовый, а просто в молодой сон
выздоровления. Спал я, должно быть, долго: когда проснулся, солнце уже
было высоко. Заплетающимися ногами дотащился до параши, стоявшей за
дверью, и обратно до постели. Улегся, испустив блаженный вздох, и вдруг
вспомнил соседа и его рассказ. Сосед спал на своей койке, лежа на спине.
Острая жалкая бороденка задралась вверх, хрящеватый нос выделялся на
бледном испитом лице.
Вошел санитар Прохор, огромный мужик с искалеченной рукой, в грязном
белом халате.
- Спит, - кивнув на соседа, сказал Прохор.