"Габриэле д'Аннунцио. Речная эклога " - читать интересную книгу автора

в сознании, вызывающим из недр души уснувшие там образы. Образы эти в
полуденном зное и блеске поднимались ленивым роем бабочек, только что
появившихся из куколок, рассыпались в пестром полете и исчезали, оставляя
после себя лучистый след. Беспокойное сладострастное чувство пробегало по
всему телу: казалось, будто кровь, растекаясь по жилам, встречает на своем
пути узлы, сгущается вокруг них и бродит, словно сок молодого дерева. В этих
местах начинал ощущаться зуд, переходивший потом на кожу. Но внезапно
возникало новое победоносное чувство облегчения: по телу равномерно
разливалась какая-то теплая волна. Образы прояснялись, в них было теперь
больше чистоты, больше человечности. Оцепенение переходило в настоящий
сон... Но вот новый судорожный трепет, внезапное смятение, пугающие образы.
Из глубины его существа вновь поднимается сладострастная отрава, овладевая
юношеским телом, таким прекрасным и сильным.
Перед ним возникла женская фигура - стройная, гибкая, все движения ее
были полны жгучего чувственного соблазна. В прозрачном лучистом вихре
по-змеиному извивались обнаженные руки и ноги, словно жадно стремясь
оплести, обвиться, обжечь, кожа отливала золотыми и оранжевыми тонами, губы
раскрылись, как свежая рана, дрожа от желания впиться, всосаться, красные,
напрягшиеся соски грудей вздувались. И все это возбуждение, все это
чувственное исступление было каким-то судорожным, обманчивым. Но Зиза
неистово устремился в погоню за призраком своей цыганки, обнимая его руками,
словно затвердевшими от наслаждения, искал пылающим взором самые сокровенные
прелести, вдыхал ее аромат... И вдруг мрачное предчувствие сдавило ему
горло; кровь, казалось, застыла в жилах. Призрак как-то побледнел, очертания
женской фигуры задрожали, смешались, краски поблекли, жизнь оставляла его. И
жестокая тоска нахлынула на Зизу. Нет, она не принадлежала ему, не хотела
принадлежать, с царственным презрением бросала она ему в лицо свой
металлический смех. Почему? Кто был тот, другой? Кто был тот человек с
голубыми глазами и рыжей, как медь, бородой?
И когда перед ним появился этот новый образ, дрожь пронизала все его
члены, к горлу подступила горькая волна ненависти и злобы. И вместе с тем он
чувствовал свою слабость, чувствовал, что его одолевает этот ясный уверенный
взгляд, эта спокойная улыбка человека, привыкшего к борьбе. Он пытался
стряхнуть с себя наваждение, но тщетно: мало-помалу, почти украдкой, сквозь
бурные приливы гнева начала проступать тонкая струйка нежности, растекаясь
постепенно по всем тончайшим изгибам души. Теперь он видел перед собою лишь
смутное сияние, что-то неясно дрожало у него перед глазами - может быть,
слезы... Его охватило ощущение одиночества, уныние, бессознательный детский
ужас. В этот миг вернулись к нему все давящие горести, все беспричинные
страхи детских лет. Ему казалось, что он близок к смерти... Он открыл глаза,
и из них по щекам его скатились две горячие слезы. Кругом царила величавая,
как бы снежная, ясность: легкий туманный покров источал странную сонливость,
от которой оцепенели верхушки деревьев, светлая гладь воды неподвижно
застыла, все шумы и голоса ослабели и смолкли.

Когда Йори сказал цыганке, что готов взять ее с собой в лодке на реку,
она порывистым движением охватила его шею, и фиалковые глаза ее сверкнули
радостью.
- С тобой? На реку? - переспросила она задыхаясь. Лицо ее зарделось от
удовольствия, как алый цветок, грудь вздымалась от желания.