"Пирс Энтони. Хтон" - читать интересную книгу автора

предупреждал домашний учитель. - Там из тебя обязательно сделают
машиниста. У них жуткая способность выбирать для работы совершенно не тех
людей". Но, освоив технику, Атон начал уважать ее. Что-то радостное было в
мгновенном фокусировании после нескончаемых попыток.
"Вероятно, - думал он, - красоту фокусирования можно оценить только
п_о_т_о_м_у_, что она возникает после борьбы".
Одно продолжало затуманивать выбор судьбы: не покидающий его образ
лесной нимфы. Пока оставалась эта тайна, Атон не мог верить в себя вполне.
Когда он, обливаясь потом под жарким солнцем, работал в поле на прополке
сорняков (он думал, что это крелль, хотя крелль намного опаснее),
прерванная песня звучала в его голове - настойчивая и мучительная. Откуда
пришла нимфа? Зачем? Что она хотела от маленького мальчика?
Постепенно возраст смазал воспоминание. Оставалось лишь ядро
неудовлетворения, придававшее Атону чуть неуравновешенности и заставлявшее
гадать, правда ли, что жизнь в роли хвеевода - лучшая из возможных? Однако
что еще могло быть?
Ему исполнилось четырнадцать лет. Он пересаживал саженцы хвей возле
границы усадьбы, когда издали послышалась знакомая мелодия. Руки у него
задрожали. Неужели она... неужели она вернулась наконец на поляну?
Он оставил цветы и то бегом, то сдерживая себя последовал за
волшебным звуком. Возбуждение бурлило в нем, пока он кружил по лесу у
заброшенного колодца. Неужели это нимфа? Неужели она зовет его?
Атон пришел на поляну, не изменившуюся, если верить его памяти, за
семь лет. Нимфа была там! Она была там, она сидела и пела; ее легкие
пальцы перебирали струны маленького инструмента - иномирянской
шестиструнной лютни - которая звучала воистину завораживающе. Прежний
образ в душе Атона побледнел перед действительностью. Лес, поляна, даже
воздух вокруг были прекрасны.
Он стоял на краю поляны, впитывая ее присутствие. Казалось, лишь
мгновение прошло с тех пор, как он стоял здесь впервые; время одинокой
мечты - мгновение и вечность. Она не изменилась - он же повзрослел на семь
лет. И теперь он видел не только то, что видел семилетним ребенком.
На ней было полупрозрачное в лучах солнца светло-зеленое платье со
шнуровкой на лифе - на Хвее таких не носили. Ее лицо, бледное и чистое,
обрамляли великолепные волосы - поток темно-красного и иссиня-черного в
обворожительном союзе. В фигуре была изящная цельность - не чувственная,
не хрупкая. Ее внешность являла собой соединение противоположностей, о
поиске которого Атон никогда сознательно не думал. Огонь и вода, обычные
враги, совмещались здесь в резком фокусе, наподобие пересечения шкал
нониуса.
Атон стоял словно в трансе и в восторге от этого зрелища забыл о
времени и о себе.
Нимфа, как и раньше, заметила его и оборвала песню.
- Атон, Атон, иди ко мне!
Она его узнала? Подросток стоял перед прекрасной женщиной смущенный,
зардевшийся от первых неловких мужских побуждений. Она была желанием
мужчины, ее присутствие делало его большим и грубым, Атон ощущал на своих
ладонях землю, а на рубахе - пот. Он не мог остаться, он не мог уйти.
- Четырнадцать, - сказала она, вкладывая в это слово некое
волшебство. - Четырнадцать. Ты уже выше меня. - Она поднялась, распускаясь