"В стране снежных бурь" - читать интересную книгу автора (Моуэт Фарли)

Глава 3. К стойбищам едоков оленины

Солнце ещё не поднялось из-за горизонта, когда Эуэсин разбудил своего друга. Мэри уже поставила на стол чайник и большую сковородку жареной рыбы. Мальчики с волчьим аппетитом разделались с завтраком, подхватили заплечные мешки и в сумеречном свете близкого утра заторопились туда, где на песчаном берегу лежали каноэ.

Чипеуэи укладывали в свои каноэ мешки с вяленой олениной, мукой и рыбой — подарки племени кри. В нескольких шагах от них кри плотно обступили узкое семнадцатифутовое каноэ с кедровым каркасом, обтянутым брезентом. Это каноэ ожидало мальчиков. Мэри, Эуэсин и Соломон полночи не спали, подготавливая и нагружая его… На дне каноэ были аккуратно уложены две скатки из толстых шерстяных одеял, небольшой длины жаберная сеть для ловли рыбы в глубоких водах, леска с набором крючков, небольшой топор, кусок просмолённой парусины, чтобы накрывать груз или делать навес, и пятьдесят футов прочного каната — тянуть каноэ бечевой вверх по течению через пороги.

Мэри щедро снабдила мальчиков продовольствием: ведь им предстояло плыть в голодный район, — значит, надо было запастись на всё время похода. В деревянный короб для съестного Мэри положила соль, сахар, пищевую соду, топлёный свиной жир (лярд), муку, чай и банку мёда — всё это вдобавок к большому мешку вяленого мяса.

В их заплечных мешках лежали запасные носки, на каждого по три пары лосиных мокасин, свитеры, сменные рубахи, шесть коробок патронов тридцатого калибра и набор принадлежностей для шитья. Двадцать коробок патронов для Деникази были уложены отдельно, в носу каноэ.

Из кухонной утвари мальчики взяли с собой чугунную сковородку и старую консервную банку из-под сиропа, прокопчённую на многих кострах, банку, которая по желанию могла служить чайником («чайным котелком»), мелкой кастрюлей или ведёрком для воды. Спички были упакованы в три стеклянные бутылочки.

Даже в разгар лета утро в северных лесах может оказаться холодным. Поэтому на друзьях были штаны из толстой парусины, шерстяные рубахи и ветронепроницаемые куртки из лёгкой парусины. Брюки были заправлены в толстые носки, а поверх мокасин из лосиной кожи сверкали чёрные галоши — такие же, как те, которые городские жители натягивают на ботинки в дождливые дни.

Уже пожелтело на востоке предрассветное небо, когда мальчики и люди Деникази молча сели в каноэ и кри оттолкнули лодки от берега. Стоило Джейми занять место в носовой части своего кедрового каноэ, как всё тело пронзила нервная дрожь ожидания.

Мэри кричала им вслед последние наставления… Донеслись шутливые замечания кри о мальчишеском экипаже каноэ. Затем чипеуэи подались вперёд и их мускулистые руки стали резко опускать вёсла в спокойную воду. Джейми и Эуэсин быстро подхватили ритм, и спустя несколько мгновений четыре каноэ уже скользили в туманную даль, на север.

Подгоняемые тревогой за судьбу своего племени, чипеуэи, все опытные гребцы, намного опередили друзей. Эуэсин и Джейми, не тратя времени на слова, гребли изо всех сил, и, несмотря на холодный туман, лица их скоро покрылись потом.

Джейми упрямо сжал губы.

— Мы должны догнать чипов, — сказал он твёрдо. — Давай-ка поднажмём!

Сделав три гребка с одного борта, друзья подбрасывали вёсла, в воздухе их перехватывали и успевали погрузить в воду уже с другого борта, не пропустив очередного гребка. Частое перебрасывание весла спасало их мускулы от перенапряжения, а от ровного ритма труд гребцов казался более лёгким.

Сначала каноэ скользили в густой тени раннего утра, под высоким берегом озера. Около полудня показалась вырубка. На ней виднелись обвалившиеся стены заброшенной хижины. Чипеуэи, непонятно почему, направили каноэ в открытое озеро и обошли покинутое людьми место на большом расстоянии.

Оба мальчика знали историю развалившейся хижины. Её срубил рыжеголовый молодой англичанин как передовую торговую факторию. Но почти двадцать лет хижина простояла пустой. Никто не знал наверняка, что случилось с молодым торговцем. По словам индейцев кри, как-то в зимнее время он отправился скупать у эскимосов шкурки белой лисицы и не вернулся. Единственным памятником ему осталась эта куча трухлявых брёвен, которую продолжают называть Постом Рыжеголового.

— Чипеуэи ведут себя так, как будто Пост Рыжеголового действует им на нервы, — заметил Джейми, когда друзья проплывали мимо.

Эуэсин помедлил с ответом.

— Может быть, они знают об исчезновении торговца мехами что-нибудь такое, чего, кроме них, не знает никто. Странные люди чипы.

Уже спускались сумерки, когда каноэ достигли северного берега озера. Здесь друзьям предстояло покинуть знакомые места и вступить в дикий край, полный неизвестности.

Каноэ уткнулись в мелкий песок пляжа, откуда элдели всегда начинали долгий путь с каноэ на плечах в обход Кэсмирского водопада. В тот вечер было уже слишком поздно, чтобы приступить к операции «Каноэ на себе», и на песке запылали походные костры. Мальчики сидели у костра Деникази, уплетая за обе щеки печёного сига. Когда с едой было покончено, индейский вождь молча отошёл от костра и завернулся в одеяла.

Друзья подошли к своему каноэ, опрокинули его днищем вверх, заползли в образовавшийся шатёр и, защищаясь от москитов, с головами закутались в одеяла. Ночную тишину нарушил далёкий переливчатый вой волка, но друзья уже ничего не слышали: они спали.

Задолго до рассвета все были на ногах. Деникази спешил вернуться в родные стойбища, ворчал из-за каждой потерянной минуты. Никто не завтракал — только сунули в рот по пригоршне вяленого мяса. Затем мужчины зашагали в обход порогов путём, который недаром называют волоком: потащили на себе и лодки, и поклажу.

Джейми добровольно вызвался нести каноэ, но не прошёл и мили, как пожалел о своём выборе. Дорога была полна препятствий: поваленный горелый лес и полные воды болотистые ямы, замаскированные мхом-сфагнумом. Каноэ раскачивалось на плечах, подобно коромыслу огромных весов, а Джейми без конца прыгал со ствола на ствол, с одной кочки на другую. И будто нарочно, чтобы сделать путь ещё тяжелее, их атаковали чёрные мухи.

Эуэсин нёс оба заплечных мешка и всё остальное. Он был нагружен как мул.

Перевалка каноэ и груза заняла целых два часа. Когда наконец достигли берега реки Кэсмир, друзья были измучены до предела. Но каноэ чипеуэев уже плыли по реке. Деникази даже не дал ребятам перевести дыхание. В чертах его рябого лица не было и намёка на сочувствие, когда он приказал им плыть следом.

Вниз по течению, на север, каноэ летели, как воробьи, преследуемые ястребом.

Сосны и ели по обоим берегам реки быстро проносились мимо, почти сливаясь в тёмно-зелёные стены, но взгляды юных путешественников были прикованы к реке и к мчавшемуся перед ними каноэ чипеуэев.

Первая порожистая стремнина рванулась навстречу ревущим ущельем клокочущей воды и пены. Джейми что есть силы работал веслом на носу лодки, направляя каноэ в сторону от чёрных валунов. Камни, казалось, неслись им навстречу. На корме как одержимый ловко притормаживал и правил веслом Эуэсин. Он чудом успевал бросать корму в нужную сторону в узких, ощетинившихся камнями протоках.

Пороги следовали один за другим до самого полдня, потом течение стало медленнее и река разлилась, образовав залив. Впереди, протянув на север два рукава-близнеца, лежало озеро Кэсмир.

После короткой стоянки, утолив голод, начали пересекать озеро. Время текло однообразно. К закату, когда солнце опустилось за холмы, поросшие редким лесом, каноэ чипеуэев ушли от мальчиков на несколько миль вперёд.

В сгущавшихся сумерках друзья оказались совсем одни.

Наконец зоркие глаза Эуэсина заметили впереди, на фоне тёмных силуэтов леса, множество крошечных, бледных цветных пятнышек.

— Вон стойбище Деникази! — крикнул он. — Я вижу чумы!

Когда мальчики приблизились к берегу, багровый отблеск лагерных костров раздался в высоту и ширину. Хор собачьих голосов будил эхо, а рокот размеренных ударов в индейский барабан, казалось, упруго катился по сонному озеру.

Друзья перестали грести, и каноэ бесшумно скользило к берегу. Перед ними лежала длинная песчаная коса. На ней было разбросано с дюжину приземистых островерхих жилищ. Внутри этих жилищ — типи — горели костры. Пламя отбрасывало на тонкие стены причудливые пляшущие тени, освещая фигуры двадцати или тридцати человек, неподвижно стоявших у самой воды.

От этого зрелища повеяло чем-то диким и первобытным. В стойбище едоков оленины люди жили по обычаям, почти не изменившимся за тысячелетие. Хотя место луков и стрел теперь заняли винтовки, уклад жизни белого человека почти не коснулся их. Они жили по-прежнему и по-прежнему поклонялись древним богам.

Когда скольжение каноэ замедлилось, мальчиков приветствовал громкий голос Деникази. Он крикнул на языке чипеуэев:

— Кто идёт?

Эуэсин ответил на том же языке:

— Сыновья Энны, кри, явились издалека!

Ритуальным словам Эуэсина ответил многоголосый приветственный крик. Он эхом пронёсся над тихой водой, пронзая сгустившуюся тьму:

— К нам идут друзья! Луки на землю!

Так элдели приветствовали друзей с незапамятных времён.

Немного напуганный необычностью всего происходящего, Джейми настороженно ступил на берег. Деникази повёл мальчиков в своё типи, где ярко пылал костёр. Две женщины внесли деревянные подносы с варёной рыбой и вяленой олениной — частью подарка от индейцев кри. Зная, как голодают в стойбище чипеуэев, Джейми собирался отказаться от предложенной пищи, но Эуэсин быстро прошептал:

— Бери, Джейми. Они угощают лучшим, что у них есть, показывают, что рады нам. Если ты откажешься, они рассердятся.

Мальчики вежливо отведали угощения, в то время как вождь чипеуэев молча наблюдал за ними. Деникази заговорил не раньше чем друзья кончили есть. Он встал у костра лицом к ним.

— Когда прародители моего отца ходили в страну Энны, — начал он, — они получали только тяжёлые раны от стрел. С тех пор утекло много воды. Нынче я посетил племя Энны, там получил и пищу, и дружбу. Я не забуду этого. Поэтому помните: в этом месте и на этой земле вы — братья моего народа и сыновья Деникази!

Вождь резко отвернулся от мальчиков и отправился к дальнему костру, вокруг которого на корточках сидели мужчины. Они ждали вождя. Мальчики на почтительном расстоянии молча последовали за ним.

Они осторожно шагали вдоль ряда типи к Костру Совета. Измождённые лица и худые тела людей возле жилищ угрюмо подтверждали слова Деникази о голоде. Типи были сооружены из грубо обработанных оленьих шкур, натянутых на остов из еловых жердей. У одного или двух жилищ дверной полог был откинут, и Джейми мельком увидел, что внутри почти пусто. Всё убранство типи состояло из нескольких плащей из оленьей шкуры, ржавой винтовки, груды старой меховой одежды и видавшего виды деревянного ящика. Никогда раньше он не видел такой нищеты и был поражён.

Его не удивило, когда Эуэсин сказал:

— Да, действительно, они попали в беду. Утром мы передадим им патроны.

Мальчики приблизились к большому костру, у которого собрались Деникази и мужчины племени элдели. Здесь были все охотники стойбища — низкорослые и жилистые, с голодными лицами. Один или двое оглянулись на мальчиков подозрительно и настороженно, потом перестали замечать их присутствие.

Деникази говорил, и ему отвечал один из мужчин. Джейми всё происходящее у костра было безразлично, до тех пор пока Эуэсин вдруг не насторожился и не стиснул руку Джейми так крепко, что тому стало больно.

— В чём дело? — прошептал Джейми.

— Они замышляют охоту на оленей в тундре, — ответил Эуэсин взволнованным голосом, — и, кажется, рассчитывают, что мы отправимся с ними!

Потребовалось время, чтобы поразительная идея полностью дошла до сознания Джейми. Его захлестнула волна восторга. Вот она, возможность пережить настоящее приключение! Необозримые и незнакомые полярные равнины с огромными стадами карибу предстали перед его взором.

— Да? — сказал он затаив дыхание. — А почему бы и нет?

Эуэсин не ответил. В приливе восторга Джейми продолжал:

— Можно уговорить их послать нашим сообщение, что мы отправляемся в тундру. О нас никто не станет беспокоиться, а через несколько недель мы возвратимся.

Он сделал паузу, но Эуэсин все ещё молчал.

— Ну так как? — настаивал Джейми. — Другого такого случая нам никогда не подвернётся!

Эуэсин был человеком осторожным. Джейми мог пускаться в рискованные приключения, но случись что-нибудь — и отвечать пришлось бы ему, Эуэсину.

Он знал: ни отец, ни Энгус Макнейр не одобрит их поступка, но, вопреки всему, его желание увидеть тундру было таким же сильным, как у Джейми.

Раздражённый молчанием друга, Джейми бросил первое, что подвернулось на язык:

— Ведь ты же не трусишь, нет?

Эуэсин повернулся как ужаленный, и даже в тусклом свете костра Джейми увидел в чёрных глазах друга жёсткий блеск.

— Мы поплывём! — прошипел Эуэсин. — Посмотрим, кто из нас трусит.

Однако гнев Эуэсина скоро угас. Кто знает, может быть, он был даже рад, что неразумное решение ему навязали.

Утром Эуэсин поговорил с Деникази, а затем пересказал Джейми всё, что удалось выведать о походе. Было ясно: главное, из-за чего чипеуэи хотят, чтобы двое мальчишек отправились с ними, — это их хорошие винтовки тридцатого калибра. Ружья у чипеуэев были старые, ржавые и годились только для стрельбы с близкого расстояния. Ружья ребят гарантировали успех, а Деникази не мог допустить, чтобы охота оказалась неудачной.

Но он ясно дал понять, что ребята должны слушаться его беспрекословно. Вождь сказал Эуэсину: «Старый волк показывает путь, молодые волки следуют за ним!» Эуэсин знал волчий закон: стоит не повиноваться вожаку, и тот сразу покажет зубы.

С неохотой Деникази распорядился послать человека на юг, на Танаутское озеро, с письмом от Эуэсина к его матери. Содержание письма было достаточно неопределённым, поскольку мальчики не могли предвидеть, как будет проходить охота. Деникази говорил, что их отсутствие продлится «половину новой луны», то есть приблизительно две недели.

Действительно, откуда было знать Деникази, сколько он будет отсутствовать. Он собирался как можно быстрее добраться до знакомого ему места — севернее зоны лесов. Здесь вождь надеялся встретить оленей во время их перехода на юг. Но если бы олени ещё не дошли туда, Деникази пришлось бы углубиться в тундру. Каждый год в середине лета олени перекочёвывают из северных районов тундры почти до границы леса, затем снова переходят севернее и там остаются примерно месяц, пока снег не погонит их на юг. Зиму тундровый олень проводит в тайге. Для того чтобы народу чипеуэев хватило пищи до зимы, Деникази должен был встретиться с карибу именно во время их летнего перемещения. Его не волновала продолжительность охоты. Племя не увидит мужчин, до тех пор пока каноэ не будут полны мясом.

Мальчикам очень хотелось быть участниками похода, и они убедили себя, что охота продлится самое большое две недели.