"Анна Арнольдовна Антоновская. Базалетский бой (Великий Моурави, Книга пятая)" - читать интересную книгу автора

ледяную глыбу среди горных ледников или тонет в озерах лесистых гор. Напасть
на владения Сафар-паши? Но сколько раз можно говорить о невозможном? Сколько
раз пытались разгадать, что опаснее - помощь Георгию Саакадзе со стороны
пашей пашалыков, соседних с Самцхе-Саатабаго, или гнев шах-ин-шаха за
самовольное вторжение в Самцхе-Саатабаго, подвластное Турции?.. А разве уже
не испытывали верное средство? Не предлагали Сафар-паше целые угодья ценные
подарки, табуны коней за выдачу Георгия Саакадзе? Кто из умных не
догадывается, что не дружба удерживала Сафара? Выходит, Саакадзе под
покровительством самого султана".
Придя к такому выводу, Иса-хан и Хосро-мирза осознали, как скверно
блуждать в тупике. И вновь дни растворялись, как соль в кипятке. Кажется,
прошло две пятницы. Кальян совсем одурманивал, бархатные ковры напоминали
сыпучие пески, по которым нетвердо ступала нога.
Пряным вином встретили третье воскресенье. И тут разбушевался Зураб и
свирепо потребовал идти большой княжеской войной даже в пределы владений
ахалцихского паши, где блаженствует "барс". Ни Шадиман, ни Андукапар, ни он,
князь Арагвский, не подчинены Турции и договор с султаном, как Иран, не
подписывали. Так почему бездействуют? Почему выжидают новый обвал ледяных
глыб? Разве он, Зураб, не знает, как вынудить Саакадзе сражаться? Как
выманить его из турецкой берлоги? Но нужно войско, не меньше семнадцати
тысяч! Князья попрятались? Но почему не переодеть сарбазов в одежду
дружинников? Ведь Саакадзе обратил грузин в русийцев?
- О аллах, зачем иногда набрасываешь темную пелену на зрячего?! -
воскликнул на очередном совещании Иса-хан. - Кого, князь, ты хочешь
перехитрить? Саакадзе? Он двадцать раз обведет вокруг усов даже шайтана. И
если устрашенные тобою, князь, сарбазы не станут в битвах выкрикивать:
"Ваша! "Ваша!", то резвые "барсы" им шашками помогут завопить: "Аллах!
Аллах!" И вот в один день среди других дней случится то, что умный захочет.
Приарканив сто-двести сарбазов и переодев их в привычные персидские одежды,
Саакадзе поспешит представить живое доказательство султану, как коварно
нарушает клятву "лев Ирана". А султан, притворившись оскорбленным
шах-ин-шахом до последней меры оскорбления, мысленно воскликнет:
"Благословен приход под мою руку Непобедимого!" - и поспешит нахлынуть со
своими звероподобными янычарами не столько ради освобождения Картли, сколько
ради захвата Ганджи и Азербайджана. И в благодарность, уже не мысленно,
султан с любовью и охотой сладостно пропоет: "Поистине, Моурав-бек, твое
желание повторить Марткоби исполнимо, ибо святой Осман ниспослал мне
приятную мысль". Поистине, все правоверные принадлежат аллаху, и если в
гневе своем аллах поможет Хосро-мирзе и мне увернуться от меча Непобедимого,
то все равно будем считать себя обезглавленными, ибо милосердный шах-ин-шах
уготовит нам мгновенное переселение к женам подземного сатрапа.
Угрюмо молчал Шадиман, молчали и советники. Зураб, тяжело дыша,
по-волчьи скалил зубы.
- Получается, мы должны покорно сносить оскорбления от плебея Саакадзе!
- А разве я сказал так? Ты, князь Андукапар, много терпел обид, почему
ни разу не выступил против плебея? Аллах видит, что семнадцать тысяч вы,
князья, сможете в своих замках набрать.
- Благородный Иса-хан прав! Особенно, - Андукапар фыркнул, - если
Зурабу удастся выкупить своих арагвинцев у Гуриели и у Левана Мегрельского:
сразу княжеское войско увеличится!..