"Анна Арнольдовна Антоновская. Базалетский бой (Великий Моурави, Книга пятая)" - читать интересную книгу автора

позора и лишь вновь захватил укрепленные Ацхвери и крепость Паравани -
впрочем, не вслух можно сказать, мало защищаемые азнаурами, - как к лапам
"барса" прилипла Биртвисская крепость. Не хватает..." Хосро вдруг обозлился:
- Не удостоишь ли, мсахури, сказать, почему торчишь перед моими
глазами, подобно занозе?
- Жду, когда еще спросит меня светлый князь.
- Еще? Или, ты думаешь, у меня уши из красной меди?
- Как дерзнул бы, светлый мирза, про уши твои думать? Только ворота
замка Тикнабери, наверно, из меди, иначе почему туда Саакадзе заключил князя
Хосия, как залог дружбы со старшим Барата?
- А теперь что ждешь?
- Когда мой светлый князь меня отпустит. - Мсахури замялся, бросил
взгляд на Шадимана и вздохнул. - Пусть твоя жизнь, мирза, цветет, как фиалка
весной!.. И твоя, светлый князь, тоже!
- Иди!.. Когда нужен будешь, позову. - Шадиман повелительно махнул
рукой.
Мсахури поклонился и бесшумно вышел.
- Не сочтешь ли, князь Шадиман, своевременным поделиться со мною
догадкой: что заставило надменного Кайхосро Барата скрепить союз с бездомным
Саакадзе?
- Не сомневаюсь - стремительность действий Непобедимого, так, кажется,
звали "бездомника" в Исфахане? - съязвил Шадиман, неожиданно для самого себя
задетый пренебрежением к Саакадзе.
Поморщившись, Хосро пропустил мимо колкость и с раздражением
проговорил:
- Свидетель алла, факир Барата охотно вел со мной переговоры. Не от
него ли я получал длинные послания? Я был неосторожен, отвечая ему. И для
тебя, Шадиман, небесполезно знать, почему князья Картли вдруг стали
склоняться на сторону Саакадзе. Неужели осмелились усомниться в силе Ирана?
- Не все, как ты мог убедиться недавно.
Довольный, что Шадиман помрачнел, мирза предался рассуждению: "Как
выбраться из картлийской тины? Недаром Гассан снова видел предостерегающий
сон. И кто может поручиться, что в чужом винограднике всегда сладок
виноград? Мой отец, Дауд из Багратидов, всегда поучал: "Кто не думает о
последствиях, к тому не благоволит судьба!"

О последствиях стали думать упорно, как о злых духах, легко поражающих
невидимым мечом. Неприступная Биртвиси оказалась для Непобедимого крепостью,
построенной на сыпучем песке. Не по этой ли причине то Иса-хан осаживал
разгоряченного коня на каменных плитах Метехского замка, то, не разбирая
дороги, Хосро-мирза мчался в цитадель, высящуюся над Тбилиси, а за ним
хлестали коней князья Шадиман, Зураб и Андукапар?
Пробовали сзывать совет из обитающих в Метехи князей. Но сколько ни
негодовали - словно глыбы ворочали, сколько ни выплескивали слов, подобных
раскаленной лаве, - выходило одно: лишь пленение или уничтожение Саакадзе
могло утвердить победу Хосро-мирзы и Иса-хана.
Но если бы даже персидские сардары решились на открытую войну, то где и
каким способом уловить "Неуловимого"?! Так стали князья называть Саакадзе.
"При появлении минбаши с конными и пешими тысячами, - сетовал мирза, -
Саакадзе со своей сворой растворяется в знойных долинах, превращается в