"Галки" - читать интересную книгу автора (Фоллет Кен)

День второй Понедельник, 29 мая 1944 года

Дитер Франк ехал сквозь ночь в лазурной «испано-суизе». С ним был его молодой помощник, лейтенант Ганс Хессе. Вечером Дитер обнаружил на крутом изгибе правого крыла автомобиля четкий ряд пулевых отверстий – память о перестрелке на площади в Сент-Сесили. Двигатель, впрочем, не был задет, и он решил, что пробоины добавляют машине шика.

Лейтенант Хессе закрыл передние фары, но, когда с затемненных улиц Парижа они выехали на дорогу в Нормандию, снял чехлы. Машину они вели по очереди. Дитер клевал носом на переднем сиденье и пытался вообразить свое будущее. Отвоюют ли союзники Францию? Мысль о поражении Германии его угнетала. Ему было трудно представить размеренное существование в Кёльне с женой и детьми после волнующего Парижа и Стефани. Единственной счастливой развязкой для Дитера и Германии был бы успех армии Роммеля, которая сбросила бы союзников назад в море.

Еще до рассвета Хессе въехал в маленькую средневековую деревню Ларош-Гуйон на полпути между Парижем и Руаном. Миновав погруженные в тишину дома, они подъехали к контрольно-пропускному пункту у ворот старинного замка. Машина остановилась на просторном, мощенном булыжником дворе, и Дитер вошел в замок – штаб-квартиру Роммеля.

В приемной Дитера встретил адъютант фельдмаршала майор Вальтер Гедель, хладнокровный человек исключительного интеллекта. Накануне поздно вечером Дитер разговаривал с ним по телефону – изложил суть проблемы с гестапо и сказал, что хотел бы как можно скорее встретиться с Роммелем.

– Будьте здесь в четыре утра, – сказал Гедель.

Фельдмаршал неизменно начинал рабочий день в это время.

Гедель провел Дитера через приемную в кабинет Роммеля – большую комнату на первом этаже. Войдя, Дитер с завистью отметил бесценный гобелен на стене. За старинным столом сидел маленький мужчина с редеющими рыжеватыми волосами.

– Фельдмаршал, прибыл майор Франк, – доложил Гедель.

Роммель еще несколько секунд читал, затем поднял взгляд.

У него было лицо боксера – плоский нос, широкий подбородок, близко посаженные глаза. На этом лице читалась неприкрытая агрессивность, которая и сделала Роммеля легендарным полководцем.

– Садитесь, Франк, – бодро произнес он. – Каковы ваши соображения?

Дитер продумал ответ заранее:

– По вашему указанию я посещаю ключевые объекты, которые могут оказаться уязвимыми при атаке Сопротивления. Я также пытаюсь определить, в какой мере Сопротивление способно нам помешать в отпоре союзникам.

– Ваши выводы?

– Положение хуже, чем мы предполагали.

Роммель недовольно буркнул:

– Основания?

Дитер подробно рассказал о вчерашнем нападении в Сент-Сесили – незаурядное планирование, хорошее оружие, смелость бойцов.

– Этого я и опасался, – сказал Роммель. – Я могу остановить вторжение даже теми небольшими силами, которыми располагаю, но, если не будет связи, я проиграю.

– Думаю, мы сможем обернуть нападение на телефонный узел себе на пользу, – заметил Дитер.

Роммель криво усмехнулся:

– Господи, если б все мои офицеры рассуждали как вы. Продолжайте. Как вы это сделаете?

– Если я смогу лично допросить пленных, они, возможно, выведут меня на другие группы Сопротивления. Если повезет, мы их изрядно обескровим. К сожалению, гестапо не допускает меня к пленным.

– Кретины!

– Необходимо ваше вмешательство.

– Разумеется.

Роммель посмотрел на Геделя:

– Позвоните на авеню Фош. – Штаб-квартира гестапо во Франции находилась в Париже, в доме 84 по авеню Фош. – Скажите, что заключенных в Сент-Сесили сегодня будет допрашивать майор Франк, а не то им позвонят из Берхестгадена.

Роммель имел в виду замок Гитлера в Баварии.

– Будет сделано, – ответил Гедель.

– Франк, пожалуйста, держите меня в курсе, – произнес Роммель и вернулся к бумагам.

Искра приземлилась на аэродроме королевских ВВС в Темпефорде, в восьмидесяти километрах от Лондона. Молодая женщина-капрал ждала ее в мощном «ягуаре», чтобы доставить в столицу.

– Я вас отвезу прямо в Орчард-Корт. Начальству не терпится выслушать ваш отчет, – сообщила она.

Искра потерла глаза:

– Они что там, думают, мы вообще не спим?

Быстрая машина устремилась на юг. Забрезжил рассвет. Искра хотела получить еще один шанс атаковать замок, и не откладывая. Хорошо, что ее решили выслушать незамедлительно. У нее появилась возможность сразу предложить новый план.

Орчард-Корт представлял собой многоквартирный дом на Портмен-сквер. Искра вошла и направилась в квартиру, где размещалась СОО. При виде Перси Туэйта у нее поднялось настроение. Этот лысеющий пятидесятилетний мужчина с усами щеточкой был по-отечески к ней привязан.

– По лицу вижу, что все кончилось плохо, – сказал Перси.

Его сочувственный тон стал для Искры последней каплей.

Она разрыдалась. Перси обнял ее, она уткнулась лицом в его старый твидовый пиджак.

– Ну вот, рассопливилась, как девчонка. Прости.

– Если б все мужчины были такими девчонками, – ответил он дрогнувшим голосом.

Искра упала в просиженное кресло и стала смотреть, как Перси заваривает чай. Он мог и посочувствовать, и проявить жесткость. Он все выспросит о ее плане, но будет судить непредвзято.

Перси подал Искре чашку чая с молоком и сахаром.

– Утром еще одна встреча, время поджимает, – сообщил он.

Прихлебывая сладкий чай, Искра рассказала о том, что произошло в Сент-Сесили. Перси делал заметки.

– На основании сомнений Антуанетты в данных разведки я должна была отложить акцию и сообщить вам радиограммой, что у врага численное превосходство, – закончила она.

Перси грустно покачал головой:

– Откладывать было невозможно. До высадки остались считанные дни. Нужно было попытаться. Телефонный узел – чрезвычайно важный объект.

– Что ж, это немного утешает. – Искра была рада, что ей не придется считать, будто Альбер погиб из-за ее тактической ошибки.

– Как себя чувствует Мишель? – спросил Перси.

– Переживает, но идет на поправку.

Когда COO вербовала Искру, она не сказала, что ее муж состоит в Сопротивлении. Если б они узнали, то, возможно, поручили бы ей другую работу. Но про Мишеля она и сама не знала. В мае 1940-го она навещала мать в Англии, а Мишель воевал во французской армии. Поражение Франции развело их по разным странам. К тому времени как Искра вернулась во Францию тайным агентом и узнала, какую роль играет в Сопротивлении ее муж, она была уже слишком полезна для СОО, чтобы увольнять ее из-за проблематичной возможности эмоционального срыва.

Перси встал:

– Тебе хорошо бы поспать.

– Не сейчас. Сначала я хочу знать, что мы намерены делать с телефонным узлом. Мы обязаны вывести его из строя.

– Что у тебя на уме?

Искра достала из сумочки пропуск Антуанетты:

– Вот способ получше. По этому пропуску в замок проходят уборщицы.

Перси изучил пропуск и похвалил Искру:

– Умница.

– Я хочу вернуться и на этот раз взять с собой целую группу. Мы проникнем в замок, выдав себя за уборщиц.

– То есть все уборщицы – женщины?

– Да. Мне нужна группа только из женщин.

– Где ты их найдешь? Фактически все подготовленные кадры уже во Франции.

– Получи разрешение на мой план, а женщин я найду. Возьму тех, кого отбраковала СОО, кто не смог пройти курс подготовки, кого угодно.

– Да – либо физически непригодных, либо не умеющих держать язык за зубами, либо теряющих самообладание при учебных прыжках с парашютом.

– Не важно, – пылко возразила Искра. – Сейчас решается все. Мы должны обрушить на врага все силы.

– Ты не смогла бы использовать женщин из французского Сопротивления?

– Слишком долго пришлось бы искать. И потом, на каждую женщину нужно иметь поддельный пропуск с фотографией. Там это трудно устроить, а здесь займет всего день.

– Ты права.

Искра ощутила прилив ликования. Перси собирался проталкивать ее план.

– Предположим, – продолжал он, – ты сможешь найти столько женщин, говорящих по-французски, сколько тебе нужно. Но сработает ли план? Разве немецкие охранники не знают уборщиц в лицо?

– Вероятно, не одни и те же женщины работают каждый день. У них должны быть выходные. Мужчины вообще никогда не замечают, кто за ними убирается.

– А француженки в замке? Ведь телефонистки – француженки? Не все французы любят Сопротивление. Видит бог, и в Британии полно дураков, которым нравится Гитлер.

Искра отрицательно покачала головой:

– Франция пережила четыре года нацистского режима. Телефонистки будут помалкивать.

– Дай-то бог. Знаешь, мне твой план нравится. Я доложу о нем шефу. Но думаю, он с ним не согласится. Кроме тебя, никто не сможет возглавить эту команду, а задание, с которого ты только что вернулась, должно быть твоим последним. Ты слишком много знаешь. Если тебя схватят, ты можешь сдать почти все сети Сопротивления в северной Франции.

– Знаю, – жестко сказала Искра. – Поэтому и ношу ампулу.

Генерал сэр Бернард Монтгомери, командующий 21-й группой армий, которая готовилась вторгнуться во Францию, устроил импровизированную штаб-квартиру в западном Лондоне – в школе, учеников которой эвакуировали в сельскую местность. Совещание проводилось в обычном классе, все сидели на жестких школьных скамьях.

Британцы находили это очень милым. Пол Чанселлор из Бостона, штат Массачусетс, находил это нелепым. Нет бы принести несколько стульев! Он в общем и целом любил британцев, но не тогда, когда те щеголяли эксцентричностью.

Пол работал в штабе Монтгомери. Многие думали, что из-за отца-генерала, – и были не правы. Пол отвечал за разведку, он был организатором – проверял, чтобы необходимые Монти донесения лежали у того на столе, разыскивал те, что запаздывали, устраивал встречи с нужными людьми.

Пол служил в Управлении стратегических служб, секретном американском агентстве. Ребенком Пол жил в Париже, где его отец был американским военным атташе. Полгода назад Пола ранили в перестрелке с гестапо в Марселе. Одна пуля почти напрочь снесла ему левое ухо, вторая же размозжила правую коленную чашечку, из-за чего, собственно, его и перевели на штабную работу.

Работа была несложной, если сравнить ее с жизнью в постоянной опасности и бегах на оккупированной территории, но совсем не скучной. Штаб планировал высадку на французское побережье, и Пол был в числе нескольких сотен людей в мире, которые знали точную дату. На самом деле возможных дат было три, и они зависели от приливов и отливов, течений и лунных фаз. Флот мог отплыть в понедельник пятого июня либо же в следующие вторник и среду. Последнее слово оставалось за погодой.

Этим утром в десять часов Пол созвал пятнадцатиминутное совещание по французскому Сопротивлению. Идея принадлежала Монти. Он был в высшей степени педантичным человеком и считал, что победы даются лишь тем, кто вступает в сражение, надлежащим образом все подготовив.

Без пяти минут десять в класс вошел Саймон Фортескью, высокий мужчина в костюме в тонкую полоску. Он был одним из начальников в МИ-6. Следом вошел Джон Грейвз, нервного вида служащий Министерства экономической войны, которое курировало СОО.

Чуть позже появился сам Монти – невысокий лысеющий мужчина с острым носом. Ему было пятьдесят шесть, но выглядел он старше. Генерал сразу приступил к делу:

– В предстоящем сражении первые минуты будут самыми опасными. Мы повиснем, вцепившись кончиками пальцев в край скалы. Врагу останется всего лишь наступить на них кованым сапогом.

Так просто, подумал Перси. «Оверлорд» была самой масштабной военной операцией в истории человечества – тысячи кораблей, сотни тысяч людей, миллионы долларов, десятки миллионов патронов. Будущее всего мира зависело от ее исхода. И эта мощная сила могла быть так легко повержена, если в первые несколько часов дела пойдут не по плану.

– Все, что сможет задержать подход сил противника, жизненно важно, – закончил Монти и посмотрел на Грейвза.

– Значит, так. У СОО во Франции более ста агентов, и под их началом, понятно, тысячи бойцов французского Сопротивления, – начал Грейвз. – За последние недели мы сбросили им сотни тонн оружия, боеприпасов и взрывчатки…

– Каких результатов от них ждать? – прервал его Монти.

Грейвз замешкался, и тут же встрял Фортескью:

– СОО работает весьма неровно. Взять хотя бы вчерашний провал – группа Сопротивления под командованием сотрудника СОО неудачно атаковала телефонный узел в Сент-Сесили.

– Кто руководил операцией?

– Майор Кларэ. – Фортескью сделал паузу. – Женщина.

Пол слышал о Фелисити Кларэ. Она была своего рода легендой в узком кругу посвященных в секреты тайной войны союзников. Будучи агентом во Франции, она продержалась дольше всех. Ее кодовое имя было Пантера. Говорили, что она красотка с каменным сердцем. На ее счету была не одна человеческая жизнь.

– Что там случилось? – спросил Монти.

– Плохой план, неопытный командир, недостаточно дисциплинированные бойцы – все сыграло свою роль, – ответил Фортескью.

– Вы, пожалуй, не совсем справедливы, – слабо возразил Грейвз.

– Мы здесь не для того, чтобы играть в справедливость, – прорычал Монти и встал. – Считаю, мы узнали достаточно.

– Но что делать с телефонным узлом? – спросил Грейвз. – У СОО есть новый план…

– Бомбить, – ответил Монти.

– Уже пробовали, – заметил Грейвз.

– Бомбите снова, – отрезал Монти и вышел.

Вышли все. В коридоре дожидались двое – мужчина лет пятидесяти в твидовом пиджаке и невысокая блондинка в поношенном синем пальто поверх выцветшего хлопчатобумажного платья. Женщина повязала ярко-желтый шарф на манер, который Полу показался чисто французским. Фортескью поспешил пройти мимо, но Грейвз остановился.

– Они вас завернули, – сообщил он. – Собираются снова бомбить.

Пол догадался, что женщина была той самой Пантерой, и посмотрел на нее с интересом. Невысокая, стройная, с коротко подстриженными вьющимися волосами и довольно красивыми зелеными глазами.

Она с негодованием заметила:

– Нет смысла бомбить замок. Подвал укреплен. Господи, ну почему они приняли такое решение?

– Возможно, вам следует спросить этого джентльмена, – посоветовал Грейвз, поворачиваясь к Полу. – Майор Чанселлор, познакомьтесь – майор Кларэ и полковник Туэйт.

Пойманный врасплох. Пол ответил с бестактной прямотой:

– Не вижу, чего тут особо объяснять. Вы провалили задание, и вам не дали второй попытки.

Женщина свирепо на него посмотрела – она была на голову ниже его – и с яростью в голосе спросила:

– Провалили? Черт побери, что вы хотите сказать?

– Может, генерала Монтгомери неправильно информировали, но разве вы, майор, не первый раз руководили операцией такого рода?

– Вам так сказали? Что у меня не хватило опыта?

Она была очень красива, теперь Пол это увидел. Ее глаза расширились от гнева, а щеки раскраснелись. Но она была очень груба, и он решил выдать ей по полной программе:

– Это и в придачу плохое планирование…

– Самодовольная свинья!

Пол невольно отступил назад. Женщины никогда с ним так не разговаривали. Тут в разговор вступил полковник Туэйт:

– Успокойся, Искра. – Обернувшись к Полу, он сказал: – Позвольте высказать предположение. Эту картину вам нарисовал Саймон Фортескью из МИ-6, не так ли?

– Верно, – холодно ответил Пол.

– А он не упомянул, что план атаки был разработан на основе его разведданных?

– Кажется, нет.

– Я так и думал, – кивнул Туэйт. – Спасибо, майор. Не стану вас больше задерживать.

Правильно ли решил Монти, приказав бомбить узел, вместо того чтобы предоставить СОО еще один шанс? Пол не был уверен. Он решил кое-что уточнить.

Дитер сказал Роммелю, что, допросив пленных, он, возможно, сумеет перед вторжением ослабить Сопротивление. К сожалению, сами по себе допросы еще ничего не гарантировали. Умные пленные могли солгать, а проверить их слова не было возможности. Некоторые изобретали хитрые способы самоубийства, не дожидаясь пыток. Хуже всего было то, что союзники могли напичкать их ложными сведениями, и, в конце концов ломаясь под пытками, пленные выдавали дезинформацию.

Лазурная «испано-суиза» остановилась у замка. Рабочие вставляли стекла в разбитые окна. В расписанном зале телефонистки бормотали в микрофоны. Дитер в сопровождении Ганса Хессе спустился по лестнице в укрепленный подвал и прошел в центр допросов.

В первой комнате за столом сидел Вилли Вебер.

– Хайль Гитлер! – рявкнул Дитер и вздернул руку, заставив гестаповца встать. – Где заключенные?

У Вебера забегали глаза:

– Двое в камере.

Дитер прищурился:

– А третий?

Вебер кивнул в сторону внутренней комнаты:

– На допросе.

Дитер открыл дверь. Там стоял сержант гестапо. Низенький и толстый, с мясистым лицом и коротко подстриженными волосами, он обливался потом и тяжело дышал, как будто делал энергичные упражнения. Он держал деревянную дубинку и смотрел на привязанную к столбу пленницу.

Опасения Дитера подтвердились. Допрашивали Женевьеву, девушку, которая прятала под пальто пистолет-пулемет «стен». Она была раздета, лицо ее было разбито, одна рука, явно вывихнутая, висела под неестественным углом. Дитер начальственным тоном обратился к сержанту:

– Я майор Франк. Ваше имя?

– Бекер в вашем распоряжении, господин майор, – почтительно доложил сержант.

– Что она вам рассказала?

Сержант смутился:

– Ничего.

Дитер кивнул, сдерживая бешенство. Этого он и ожидал. Вебер с вызывающим видом стоял в дверях.

– Тебе ясно сказали, что допрашивать буду я?

– Нам было приказано разрешить тебе допуск, – самодовольно возразил Вебер, – но никто не запрещал самостоятельно допрашивать пленных.

– Ты доволен полученными результатами?

Вебер промолчал.

– Проводи меня к двум другим, – приказал Дитер.

Вебер повел его по коридору и остановился у двери с глазком. Дитер посмотрел в глазок.

Он увидел пустую комнату с грязным полом. Кроме ведра в углу, в ней ничего не было. На полу, уставившись в пространство, сидели двое мужчин. Дитер видел их накануне. Того, что постарше, звали Гастоном, он устроил взрыв. Рана у него на голове была перевязана широким бинтом. У второго, молодого Бертрана, видимых телесных повреждений не было.

Дитер немного понаблюдал за ними, чтобы не торопясь все продумать. Он не мог жертвовать еще одним пленным. Дитер предвидел, что мальчишка испугается, но сможет долго выдерживать боль. Второй был слишком стар для серьезной пытки – он мог умереть до того, как расколется, но старик, должно быть, человек мягкий.

У Дитера начал складываться план относительно этих двух. Он вернулся в комнату для допросов и распорядился:

– Сержант Бекер, отвяжите женщину и поместите в камеру к мужчинам.

Бекер вынес из пыточной истерзанное тело Женевьевы.

– Убедитесь, что старик хорошо ее разглядел, а потом приведите его сюда.

Бекер вышел и вскоре вернулся с Гастоном. Дитер жестом предложил ему присесть и положил перед ним сигареты со спичками. Гастон закурил. У него тряслись руки.

Дитер заговорил по-французски, дружелюбным тоном:

– Я собираюсь задать вам несколько вопросов.

– Я ничего не знаю, – заявил Гастон.

– А я думаю, знаете. Вам за шестьдесят. Вероятно, вы прожили всю жизнь в Реймсе или поблизости.

Гастон не стал отрицать. Дитер продолжил:

– Я понимаю, что участники Сопротивления используют клички и сообщают друг другу минимум информации о себе, но вы знаете большинство из них не один десяток лет.

Гастон отвел глаза, чтобы не встречаться взглядом с Дитером, подтверждая, таким образом, правоту последнего.

– Я хочу, чтобы вы поняли – все зависит только от вас. Боль или облегчение, смертный приговор или его отсрочка – выбор за вами.

– Я ничего не могу вам сказать, – почти шепотом произнес Гастон.

Дитер пожал плечами. Что ж, пришло время жестких методов. Он приказал Бекеру по-немецки:

– Пойдите в камеру. Пусть мальчишка разденется догола. Приведите его и привяжите к столбу в соседней комнате.

Дитер повернулся к Гастону:

– Сейчас вы назовете фамилии и клички всех известных вам участников Сопротивления.

Гастон отрицательно покачал головой. Через минуту Бекер вернулся с Бертраном. Гастон увидел, как голого юношу завели в пыточную. Дитер встал.

– Присмотри за стариком, – попросил он сидевшего в углу лейтенанта Хессе, а сам проследовал за Бекером.

Он специально оставил дверь приоткрытой, чтобы Гастон все слышал.

Бекер привязал Бертрана к столбу и ударил его в живот. Тот застонал.

– Нет, нет и нет, – остановил его Дитер.

Как он и ожидал, у Бекера был совершенно ненаучный подход.

– Сначала нужно сделать так, чтобы он ничего не видел.

Дитер достал из кармана большой хлопчатобумажный платок и завязал Бертрану глаза.

– Таким образом, каждый удар приходит неожиданно, а паузы между ударами превращаются в мучительное ожидание.

Бекер поднял деревянную дубинку и ударил жертву по голове. Раздался громкий треск, Бертран закричал от боли.

– Нет, нет, – снова вмешался Дитер. – Никогда не бейте по голове. Так можно сломать челюсть, и объект не сможет говорить. Хуже того, можно повредить мозг, и тогда все сказанное ничего не будет стоить.

Взяв у Бекера дубинку, Дитер дал ему взамен стальной прут.

– Теперь запомните: наша цель – причинить нестерпимые мучения, не ставя под угрозу жизнь допрашиваемого и его способность сообщить то, что нам нужно.

На лице у Бекера появилось хитрое выражение. Тщательно выбрав цель, он ударил Бертрана по локтю. Парень взвыл от боли, Дитер узнал этот крик.

– Пожалуйста, не надо, – взмолился Бертран.

Дитер вернулся в смежную комнату. Гастон сидел на том же месте, но это был уже другой человек. Сгорбившись, он спрятал лицо в ладони, рыдал и молился. Дитер опустился перед ним на корточки и тихо сказал:

– Только вы можете это остановить.

– Пожалуйста, прекратите, – простонал Гастон.

– Вы ответите на мои вопросы?

Гастон молчал. Бертран снова взвыл.

– Да! – выкрикнул Гастон. – Да, да. Если вы прекратите, я расскажу вам все!

Дитер по-немецки приказал:

– Сержант Бекер, пока хватит.

– Слушаюсь, майор, – в голосе Бекера звучало разочарование.

Дитер перешел на французский:

– Что ж, Гастон, давайте начнем с командира сети. Фамилия и кличка. Кто он?

– Мишель Кларэ. Кличка – Моне.

Первое имя давалось труднее всего, остальные следовали без усилий.

Искра жила в мансарде большого старого дома в Бейсуотере. Там было мало ее вещей – фотография Мишеля, играющего на гитаре, книжная полка с книгами Флобера и Мольера на французском и акварельный пейзаж Ниццы, который она нарисовала в пятнадцать лет. Два ящика небольшого комода занимала одежда, третий – оружие и боеприпасы.

Раздевшись, Искра улеглась в постель и попыталась полистать журнал, но ее мысли упорно возвращались к проваленному заданию. Она опасалась, что, кроме проигранного боя, возможно, теряет и мужа. Искра гадала, существует ли закономерность, по которой неумение командовать оборачивается неумением сохранить семью. Быть может, в самой ее натуре кроется некий изъян.

В конце концов Искра забылась беспокойным сном. Ее разбудил громкий стук в дверь.

– Искра! К телефону!

Голос принадлежал одной из соседок с нижнего этажа. Искра накинула халат и сбежала в холл к телефону. Звонил Перси Туэйт.

– Ты можешь сейчас приехать в Орчард-Корт? Мне нужно, чтобы ты кое-кого проинструктировала.

Искра всегда была рада слышать голос Перси.

– Буду через несколько минут.

Перси ждал ее в квартире.

– Я нашел радиста на замену Альберу. Опыта не имеет, но обучение прошел. Завтра отправляю его в Реймс. От Мишеля сегодня ничего не было. Мне нужно знать, что осталось от сети «Болингер».

– Зачем?

– Если остались Мишель и еще два-три человека, я не могу руководить ими без связи.

Искра пожала плечами:

– Конечно, я проинструктирую радиста.

– Как вообще Мишель? Я не о ранении.

– Хорошо. – Искра помолчала. Она не могла обмануть Перси, он слишком хорошо ее знал. – У него любовница, – призналась она и вздохнула.

– Этого я и боялся.

– Уж и не знаю, осталось ли что-нибудь от моего брака, – горько заметила Искра.

– Мне очень жаль.

Искра встала. Она была благодарна Перси за нежное сочувствие, но оно настраивало ее на неуместный сейчас сентиментальный лад.

– Займусь-ка лучше инструктажем нового радиста.

– Его кодовое имя Геликоптер. Он тебя ждет не дождется.

Искра нахмурилась:

– Ждет? Почему?

Перси иронично улыбнулся:

– Ступай, сама узнаешь.

Секретарь Перси направил ее в другую комнату. У двери Искра остановилась. Вот как оно бывает, сказала она себе, – берешь себя в руки и продолжаешь работать, надеясь, что в конце концов все забудешь.

Геликоптер оказался юношей лет двадцати двух в твидовом костюме. От него за километр разило англичанином. К счастью, перед посадкой в самолет его снабдят одеждой, которая во Франции не будет бросаться в глаза.

Искра представилась.

– Вообще-то мы уже встречались, – сказал молодой человек. – Вы учились в Оксфорде с моим братом Чарлзом. Однажды вы приезжали к нам домой в Глостершир.

– Чарли Стэндиш, ну как же!

Искра вспомнила другого паренька в твидовом костюме, выходные в загородном доме еще в тридцатых годах и семью, где были симпатичный отец-англичанин и шикарная мать-француженка. У Чарли был младший брат Брайен, неуклюжий подросток в шортах по колено, который очень радовался своему новому фотоаппарату. Они тогда немного пообщались, и он слегка ею увлекся.

– Как Чарли? Я не видела его с окончания университета.

– Вообще-то Чарли погиб. – Брайен неожиданно сник. – В сорок первом. Убит в п-п-проклятой пустыне.

Искра испугалась, что он расплачется. Она взяла его ладонь в свои.

– Брайен, мне ужасно жаль.

– Я вас с тех пор один раз видел. Вы читали лекцию моей группе в СОО. Мне не удалось после этого поговорить с вами.

– Надеюсь, лекция была полезной.

– Вы говорили о предателях внутри Сопротивления и о том, как с ними поступать. «Очень просто, – сказали вы. – Приставить дуло к затылку подонка и дважды нажать на спуск». Вообще-то вы нас всех до смерти напугали.

В его взгляде светилось что-то вроде благоговения, и Искра начала понимать, на что намекал Перси. Брайен, похоже, все еще был ею увлечен.

– Что ж, приступим. Вы знаете, что вам предстоит войти в контакт с сетью Сопротивления, которая большей частью уничтожена.

– Да. Я должен выяснить, сколько человек в ней осталось и на что они способны, если вообще на что-то способны.

– В Реймсе вы вступите в контакт с женщиной, ее кодовое имя – Горожанка. Каждый день в три часа дня она приходит молиться в крипту кафедрального собора. На ней будут непарные туфли, одна коричневая, другая черная. Вы ей скажете: «Помолитесь за меня». Она ответит: «Я молюсь о мире». Это пароль.

Брайен повторил пароль.

– Легко запомнить.

– Она отведет вас к себе домой, а затем свяжет с командиром сети «Болингер», его кодовое имя – Моне. Не сообщайте ни настоящего имени, ни адреса Горожанки другим членам сети, когда встретитесь с ними. Им лучше не знать. – Искра сама завербовала Горожанку, Мишель и тот с ней не встречался. – У вас есть ко мне вопросы?

– Наверняка надо бы о многом спросить, но ничего не приходит в голову.

– Тогда – удачи. – Искра встала. – Оставайтесь в живых, Брайен.

Она вернулась в кабинет Перси.

– Проинструктировала? – спросил он.

– Да, но он не идеальный тайный агент.

Перси пожал плечами:

– Он смел, говорит по-французски, как парижанин, и хорошо стреляет.

Перси встал и направился к двери:

– Пока я его провожаю, просмотри снимки этих мерзавцев. – Он показал на стопку книг и разложенные на столе фотографии. – Тут все снимки немецких офицеров, которыми располагает МИ-6. Если среди них окажется фото мужчины, которого ты видела на площади в Сент-Сесили, мне было бы интересно узнать его имя.

Перси вышел. Искра взяла одну из книг. Это оказался ежегодник выпускников военной академии – около двухсот размером с почтовую марку фотографий цветущих молодых мужчин. На столе лежали еще с десяток таких же альбомов и несколько сотен отдельных фотографий.

Мужчина на площади выглядел под сорок. Он должен был окончить академию приблизительно двадцати двух лет, то есть примерно в 1926 году. Все альбомы были выпущены позже.

Искра занялась отдельными снимками. Она припомнила, что мужчина был довольно высоким и хорошо одетым брюнетом с густыми волосами. Темные глаза, прямой нос, квадратный подбородок – прямо киноактер.

Она быстро просматривала фотографии, вглядываясь в каждого брюнета. Ни один не был так красив, как тот, на площади. Она уже отложила снимок мужчины в форме полицейского, но снова к нему вернулась. Тщательно рассмотрев фотографию, она решила, что это он. Искра перевернула снимок. С обратной стороны был прикреплен листок с машинописным текстом:

Искра содрогнулась. Опытный полицейский следователь, подавшийся в военную разведку, был страшным противником. Вернулся Перси. Искра вручила ему фотографию:

– Этот.

– Дитер Франк! Мы о нем наслышаны. Интересно!

В дверь постучали, заглянул секретарь Перси.

– Полковник Туэйт, к вам тут какой-то майор Чанселлор.

Перси взглянул на Искру. Она помнила зазнайку майора, который так грубо обошелся с ней в штаб-квартире Монти.

– Господи, опять он. Что ему надо?

– Пригласите его, – сказал Перси.

Пол Чанселлор вошел, прихрамывая. Утром Искра не заметила его хромоты. У него было приятное американское лицо – крупный нос, выступающий подбородок. Если он когда-то и мог сойти за красавца, то теперь левое ухо, вернее, то, что от него осталось, лишило его этой возможности.

– Добрый вечер, полковник. Здравствуйте, майор.

– Присаживайтесь. С чем пожаловали?

Чанселлор уселся на стул и снял фуражку.

– Рад, что застал вас обоих. Я весь день думал о нашем утреннем разговоре. – Он смущенно улыбнулся. – Должен признаться, половину времени я сочинял остроумные реплики, которые мог бы выдать, если бы вовремя сориентировался.

Искра не смогла удержаться от улыбки. Она занималась тем же самым.

Чанселлор продолжал:

– Полковник, вы намекнули, что МИ-6 могла не сообщить всей правды о нападении на телефонный узел. Вот я и послал за вашим донесением. Прочитав его, я понял, что основной причиной поражения были неверные разведданные.

– Предоставленные МИ-6! – с возмущением уточнила Искра.

– Да, – согласился Чанселлор. – Я также ознакомился с вашим планом, майор Кларэ. Рискованно, но может получиться.

Означало ли это, что решение будет пересмотрено? Искра не осмеливалась спросить. Перси пристально посмотрел на Чанселлора:

– Так что вы намерены предпринять?

– Я сказал Монти, что мы совершили ошибку. – Он скорчил гримасу. – Переубеждать генералов ох как трудно. Но он дал добро на ваш план.

– Слава богу! – Искра вскочила. – Еще один шанс!

– Отлично! – сказал Перси.

Чанселлор предупреждающе поднял руку:

– Есть два условия. Первое может вам не понравиться. Монти поручил мне руководить операцией.

– Вам? – вскрикнула Искра.

– Жаль, что эта новость вас, кажется, огорчила. Но Монти на меня полагается, даже если вы с ним и не согласны.

– А второе условие? – спросила Искра.

– Жесткие сроки. Я не могу сказать, когда состоится высадка, но, если вы не выполните задание к полуночи следующего понедельника, будет, вероятно, уже слишком поздно. У нас ровно одна неделя.