"Саша Антонова. Несерьезные размышления о жизни (Иронический детектив)" - читать интересную книгу автора

к самому крыльцу.
Дальше тропинка терялась в зарослях малинника. Мы с Гошей вернулись к
яблоневому саду, и пошли вдоль посадок.
Когда яблони кончились, перед нами предстал луг, поросший разнотравьем.
Гоша метался в траве, усердно демонстрируя свои охотничьи инстинкты. Один
раз ему даже удалось поднять зайца. Радости было - на всю округу.
Тропинка вывела нас к речке, которую перекрывала небольшая плотинка.
Вода крутила деревянное колесо. Основной механизм водяной мельницы скрывался
в избушке. Сложенная из толстых бревен, слегка покосившаяся и вросшая в
землю по самое окошко, она напоминала жилище лешего. К самой избушке
подступали ели, переходившие дальше в дремучий лес. Однако мельница работала
исправно, так как внутри домика что-то гудело. От избушки в сторону большого
дома тянулись электрические провода. Тропинка в этом месте раздваивалась. Та
дорожка, что вела к лесу, была еле заметна.
Гоша повел меня по утоптанной тропинке влево, вдоль речки. Дорожка,
петляя в высоких травах, вывела нас к заводи, где речушка после плотины
замедляла свой бег. Среди камыша, которым зарос берег, были проложены мостки
к чистой воде. Мы с Гошей посидели на мостках, любуясь ровной гладью воды,
по которой иногда разбегались круги от плескавшейся рыбы.
На другой стороне реки простирались поля, засаженные чем-то зеленым. У
самого горизонта в утренней дымке виднелись домики населенного пункта. А
чуть в стороне - церквушка, с ярко блестевшем на солнце крестом. Руки
чесались запечатлеть всю эту первозданную тишину и благолепие с помощью
акварели.
От мостков тропинка вела к добротному деревянному мосту через речку, а
затем поворачивала обратно в сторону большого дома. Мимо хозяйственных
построек непонятного предназначения она привела нас к бревенчатому дому, из
трубы которого шел дым. Дверь была распахнута, и из недр избы звучал мужской
бас, выводящий рулады, близкие к известной мелодии из оперы "Кармен".
Гоша потянул носом и уверенной рысью поспешил в распахнутую дверь. Я -
за ним.
Одна половина избы была занята громадной русской печью, а другая -
столом, лавками и буфетами. Под потолком висели медные кастрюли и
сковородки. А у стола в белом переднике и поварском колпаке стоял
здоровенный мужик и могучими руками молотил тесто. Пахло дрожжами и сложной
смесью корицы, топленого молока и горячих углей.
При нашем появлении мужик оторвался от теста и утробно загрохотал:
- Ну, здравствуй, Лизонька! Вернулась, красавица наша. Дай,
поглядеть-то на тебя. Совсем дядю Осипа забыла!


Я опасливо приблизилась, а новоявленный дядя Осип вытер руки о
полотенце и утопил меня в объятиях. Гоша зашелся грозным лаем из-под стола.
Новый родственник разжал объятия и повернул меня к свету.
- А что, хорошо получилось! И шовчиков не заметно. Ну, врачи, ай да
молодцы! Ты и раньше-то хороша была, а теперь - хоть на конкурс красоты
посылай. Все женихи в округе от любви к тебе иссохнут, - тут дядя Осип
спохватился. - Ой, да ты, наверное, еще не завтракала. Сейчас я тебя
побалую... - и он положил мне из кастрюльки настоящей гурьевской каши. -
Садись, поешь. В больнице, небось, изголодалась. Совсем похудела, и загар