"Сергей Антонов. Васька " - читать интересную книгу автора

отвратительная ухмылка извела ее до того, что она едва не открылась
Платонову.
Случилось это так. Однажды Осип, не замечавший Чугуеву полную смену,
смилостивился и подозвал пособить. "Ладно, - решила она. - Кончать пора так
или эдак". Она завела марчеванку на прогон, оглянулась, нет ли кого, и,
замирая от сладкого ужаса, спросила:
- Сам сибирский?
- А что? - отозвался Осип как обыкновенно.
- Чего же уехал? Казенные хлеба надоели?

- А ты что? Тоже оттуда?
- Не тяни жилы. Сам знаешь... Триста четвертый...
Горло ее сдавила спазма. На триста четвертом километре высаживали
раскулаченных.
Дальше Чугуева плохо понимала, что происходит. Остроносое лицо горбуна
приблизилось почти вплотную, помаячило возле глаз и уплыло в темноту.
Сипловатый голос предупредил:
- Руку хорони.
Она приладилась. Мартын свистнул возле уха. В глазах полыхнула
малиновая зарница, кто-то пробубнил сквозь вату:
- Что? По пальцу угадал?
Она пыталась понять обращенные к ней слова и не могла. С той минуты,
когда она открылась Осипу, безнадежная слабость охватила ее. Пересиливая
себя, она принялась заправлять другой конец марчеванки, нажала на торец и
почуяла тупую боль. Она даже не поморщилась, словно болела не ее ладонь, а
чужая. Ее мутило. Осип что-то бубнил, она слышала звуки и не пыталась понять
смысл. Только увидев кровь, капающую из рукавицы, ахнула по привычке и
побежала к свету. Из-под черных отставших ногтей на левой руке сочилась
кровь. Чугуева присела на корточки, окунула руку в лужу.
- Ой батюшки, тошненько, - бормотала она вслух, потерявши осторож-
ность. - Кто за язык тянул? Не признавал, теперь признает... Вот дура
так дура... Сегодня не сдогадался, завтра сдогадатся... Ой батюшки, да что
же это!
- Что с тобой? Что ты? - над ней стоял Платонов с карбидкой. Она и не
слыхала, как он подошел.
- Ничего, Митя... За грехи... Так и надо!
- За какие грехи? Вся лужа красная. А ну в здравпункт!
- Не надо в здравпункт, Митя!.. И так покаюсь. Тебе покаюсь.
- Лободе покаешься! Ребята, полундра!
- Не могу больше, Митя! Гадюка я. Слушай...
Покаяться она не успела. Набежали ребята, загоношились, силком усадили
Чугуеву в вагонетку и, взвывая на манер "скорой помощи", помчали в
двенадцать ног к подъемнику.
К Осипу бригада еще приглядывалась, а Чугуеву признала с первого дня.
Бестолково ревнивая красоточка Мери, отвечавшая за электрику и за членские
взносы, и та призналась, что с Чугуевой стало уютнее в "загробном царстве".
Пробюллетенив три дня, Чугуева явилась на работу молчаливая как
монашка, и между ней и Осипом снова установились отношения батрака и
хозяина. Она берегла его инструмент, искала оброненный гвоздик, покорно
слушала его разглагольствования. Добровольная угодливость лучшей ударницы