"Андрей Антипов. Лев Рохлин: Жизнь и смерть генерала " - читать интересную книгу автора

засаду роту внутренних войск, шедшую взять под охрану мост через реку Сунжу,
протекающую сразу за поселком. По своей воле сделали это местные жители или
нет, но, как говорится, из песни слов не выкинешь.
По всем признакам вместе с чеченскими боевиками здесь вели бой и
наемники-немусульмане. Последние не добивают раненых: вывели бойца из строя
и переносят огонь. Трупы их самих чеченцы не убирают. На балконе минарета
как висел наемник, корректировавший огонь боевиков, так и висит. "Был бы
мусульманин, давно бы сняли и похоронили", - говорят бойцы.
А вот и мост. За ним, у дороги, должен был лежать бронежилет и каска
ефрейтора Валерия Кочкина. Здесь он погиб от пули снайпера. Всего в том бою
погибло пять разведчиков из разведбата 20-й гвардейской мотострелковой
дивизии. Их и роту внутренних войск буквально вытащили из ловушки танкисты,
которых знают здесь по имени их командира - "батальон Мансура". "Это черти
какие-то! - восхищались бойцы танкистами. -Били со всего хода: что ни залп,
то накрытие. Никогда не думали, что из танковой пушки можно стрелять с такой
же сноровкой, как из пистолета. А как двигались... Казалось, не несколько
танков идут, а что-то единое, с одним экипажем".
Позднее, в госпитале Моздока, я услышу от раненых танкистов гордые
слова: "Комбат у нас боевой". В отличие от других раненых они не были
подавлены и держались с ощутимым достоинством, хотя боль у них была не
меньше. В них было что-то такое, что вызывало не жалость, не сострадание, а
уважение и даже почтительность, достойную не их возраста, а мастерства и
мужества.
"Вот, - подумалось, - что значит умелое командование и авторитет
командира".
Комбата танкистов майора Мансура Рафикова представили к званию Героя
России. К этому же званию представили и старшину разведроты старшего
прапорщика Виктора Пономарева, своим телом прикрывшего от огня раненого
солдата Константина Арабаджиева. Пономарев погиб.
Костю отправили в госпиталь. А Валеру Кочкина убили во второй раз.
Вертолет с его телом был сбит, едва только поднялся в воздух. Ни каски, ни
бронежилета на месте его гибели уже не было.
За что же ребята воюют? За что гибнут? На что тратят свой талант такие,
как Мансур?
Михалыч, отказавшись ответить на эти вопросы, назвал три вещи, присущие
ему как бойцу и командиру: азарт, желание выжить и необходимость сохранить
своих людей. Последнее даже не необходимость, а кое-что такое, что, как
лезвие по сердцу, полосует при каждой потере. "Я просто не могу, - говорил
он. - Не могу, когда теряю ребят. Это..." Он так и не нашел слова. Только
мотнул головой. И сжал кулаки.
В нравственном плане еще в Афгане определились: "На войну не просись, а
пошлют - не отказывайся".
О политическом на войне - ни слова.
О вождях - только матюги.
"В этой войне мы все равно не разберемся. Зато мы разберемся друг в
друге".


Как десантники стали пехотой