"Татьяна Апраксина, А.Н.Оуэн. Стальное зеркало" - читать интересную книгу автора

понедельник апреля по Орлеанскому мосту следом за лошадьми вышагивали пажи и
прислуга - все в желто-черном, все различаются только украшениями... а
покрой!.. Ай да посол, Боже, пошли Его Святейшеству сотню таких дипломатов и
еще ложечку сверху, только не сейчас, сейчас и одного много: это же не
покрой, это же последний крик орлеанской моды! Так три четверти знатных
встречающих одето, только не в папские цвета, конечно. Хозяева же не просто
обидятся, они вскипят, а народ тут горячий, слово за слово, прощай
переговоры... ну надо же.
Это никуда не пойдет, ни в какую пьесу, в такую глупость ни один
театрал не поверит... а здесь ее, кажется, никто не заметит. Потому что вот
это, у головы моста - не стая взбесившихся павлинов, а посольская свита.
Нет... на Тапробане от зависти не умрут. И в Дагомее не умрут... а здесь
умрут, да что там, даже у нас бы умерли, на что уж у нас всяк привык
по-своему с ума сходить. Вот это, с радужным переливом, да не просто с
переливом, а с таким, будто радугу предварительно напоили и она на ногах не
держится - это что? Ведь об этом даже докладывать нельзя, обязательно
прикажут выяснить, что за ткань, да где делается - Ее Величество мимо такого
не пройдет... А страуса они, судя по количеству перьев, в индиго живым
купали, целиком, для удобства. Нет, неправ сэр Николас, посла не охранять
нужно было, а во время предыдущей остановки пристрелить, чтобы никто не
мучился. Такого въезда ему ни одна собака здесь не простит. Д-дорвался,
бывший кардинал... Папин сын.
Но черт бы их побрал, красиво же. Глупо, неуместно, смешно,
дипломатический конфуз на весь мир, но глаз не оторвать. Умеют. Потому и
конфуз. Безвкусицу было бы легче перенести...
Тут трубы каркнули что-то торжественное, перекричав даже толпу - и
первые ряды павлинов разъехались в стороны. Ах, зачем я не художник, а еще
лучше - не стрелок. Это не цель, это мечта всей жизни. Конь - такой же
подбористый, длинношеий, летучий, черный как моя совесть изнутри, золотая
попона бьет тысячью бликов... Это, кажется, не парча - золото, настоящее...
и всадник одет коню в масть: сплошная чернота, только в прорезях золото
блестит, да аграф на берете светится красным, отсюда видно... Как же,
родовые цвета. Оно и само по себе смотрится, а на этом фоне... Да, тут
промахнуться не сможешь просто от восхищения.
Хм, а, может быть, и прав сэр Николас. Получился такой перебор, что
здесь его, пожалуй, съедят. Это уже не оскорбление даже, это стихийное
бедствие - а кто же обижается на землетрясение или лесной пожар? И если у
посла это вышло случайно, я съем его черный берет вместе с пером и
камушками, без подливы.
- Ну что ж, - тихо говорит Кит, - высокородный господин Чезаре Корво,
полномочный представитель Папы Александра в Аурелии и моя головная боль на
ближайшие полгода - добро пожаловать в славный город Орлеан.

Глава первая,

в которой делается очевидна общность послов с крокодилами,
адмиралов с разбойниками, генералов - с парнокопытными, а драматург, как
обычно, ищет неприятностей

1.