"Соломон Константинович Апт. Томас Манн " - читать интересную книгу автора

той стадии работы над "Будденброками", когда сенатору предстояло умереть,
эта философия поразила и пленила молодого Томаса Манна. "У меня стоит перед
глазами, - вспоминал он, - маленькая, на самом верху дома, комната в
предместье, где я... целыми днями, вытянувшись на странной формы
полукушетке-полушезлонге, читал "Мир как воля и представление".
Одиноко-порывистая, тянущаяся к миру и смерти молодость - как пила она
волшебное зелье этой метафизики, существо которой - эротика, метафизики, в
которой я узнал духовный источник музыки "Тристана"! Так читают лишь один
раз. Такое не повторяется. И какое счастье, что мне не нужно было замыкать в
себе подобное переживание, что прекрасная возможность заявить о нем,
поблагодарить за него представилась сразу же, что поэтическое пристанище
прямо для всего этого было готово! Ибо в двух шагах от моей кушетки лежала
раскрытая, невозможно и непрактично разбухшая рукопись, ...доведенная как
раз до того места, где надо было умертвить Томаса Будденброка..."
Но вернемся в Италию.
С особым усердием собирал Томас Манн всякие обороты речи, которые могли
пригодиться в романе. Он записывал претенциозные французские словечки
патрицианского лексикона (affront, a la mode cavalier, surprise и т. п.),
выражения, характеризующие среду и героев ("Он даже не купец"; "Дамы
называют своих супругов "Мой дорогой Жан"; "Я женился на тебе только ради
денег"), целые фразы на нижненемецком диалекте, употребительном у любекского
простонародья. Позднее, продолжая работу над "Будденброками" в Мюнхене, он
выпытал у своего младшего брата Виктора, которому тогда было лет восемь,
несколько специфически мюнхенских бранных слов, чтобы вложить их в уста
второго мужа Тони, господина Перманедера.
Уже на подготовительном этапе работы автор дополняет собственный,
собранный таким образом материал материалом, так сказать, из вторых рук,
литературным. Он записывает: "Темы для беседы: петербургское наводнение 1824
года. Штормы по всему побережью. Наполеон и герцог Энгиенский". Обе темы
взяты из известной книги Иоганна Петера Эккермана "Разговоры с Гете". Герцог
Энгиенский, расстрелянный в 1804 году за участие в заговоре против
Наполеона, в записи Эккермана от 5 июля 1827 года упомянут так: "Речь зашла
о ранних временах наполеоновского правления, особенно же много говорили о
герцоге Энгиенском и об его неосторожном революционном поведении". В первой
части "Будденброков", в сцене, относящейся к 1835 году, пожилые любекские
патриции, беседуя на званом обеде, тоже, как Гете и Эккерман, вспоминают о
петербургском наводнении и о расстрелянном герцоге. И связь с литературным
источником проглядывает в пародировании гетевской сдержанно-неодобрительной
оценки герцога Энгиенского: Томас Манн заставляет одного из эпизодических
лиц, пастора Вундерлиха, высказаться о нем тоже осуждающе, но вольнее, чем
Гете, с категоричностью доморощенного политика: "Не исключено, что этот
герцог был и в самом деле мятежным вертопрахом".
Появляется в записной книжке и такая заметка: "Банкротство Грюнлиха.
См. "Пучину". "Пучина" - это повесть норвежского писателя Юнаса Ли, вышедшая
в 1888 году в немецком переводе в издательстве Филиппа Реклама. Кстати
сказать, собрание принадлежавших молодому Томасу Манну книг состояло почти
сплошь из дешевых изданий рекламовской "Универсальной библиотеки", серии,
завоевавшей широкую популярность своей литературной добротностью. Что
касается повести Юнаса Ли, рассказывающей об одном банкротстве, которое
привело к гибели богатую и уважаемую семью и перевернуло всю жизнь одного