"Соломон Константинович Апт. Томас Манн " - читать интересную книгу автора

званий, которая призвана была выразить ее силу и собранность - этаким
генерал-доктором фон Штатом2.

...И юность

Мы уже говорили, что 1891 год был для семьи переломным. Сразу за
смертью отца - он умер осенью - последовали ликвидация фирмы и продажа
особняка. "Просторное обиталище, - вспоминал Томас Манн, - где в парадном
зале офицеры местного гарнизона, скользя по паркету, любезничали с дочерьми
патрициев, мы сменили на более скромное - расположенную в саду виллу за
юродскими воротами". Томас готовился к разлуке с поредевшей семьей. Было
решено, что на этой новой квартире мать и младшие дети - Генрих после
похорон уехал в Дрезден - доживут до весны, с тем чтобы на пасху
переселиться в Мюнхен, а Томас останется в Любеке и продолжит учение в
гимназии.
Предчувствие перемен подтвердилось в зимние месяцы нового, 1892 года не
только ясной уже перспективой разрыва с Любеком, но и одним огромным, ни с
чем из прежнего не сравнимым эстетическим впечатлением. Мы имеем в виду
первую его встречу с искусством Рихарда Вагнера, которое стало для Томаса
Манна "основополагающим художественным событием жизни" и благодаря его
способности восхищаться чужим так же часто занимало его потом, как
творчество Гете, как философия Шопенгауэра и Ницше. Встреча эта произошла в
любекском городском театре, куда в сезон 1891/92 года был приглашен тенор
Эмиль Герхойзер. Герхойзер чаще всего пел Лоэнгрина - это была его коронная
роль. "Не хочу быть нескромным, - писал Томас Манн, - но думаю, что в стенах
городского театра никогда не было более восприимчивого и более увлеченного
слушателя, чем я в те волшебные вечера". Почему мы говорим о знакомстве с
музыкой Вагнера как о подтверждении предчувствия перемен? В ее
повторяющихся, как бы цитирующих себя же и оттого приобретающих
символический смысл мотивах юный "лирико-драматический поэт" нашел нечто
поразительно родственное своему туманному идеалу художественной формы. Ни
сказки Андерсена, ни "Дон Карлос" Шиллера, ни стихи Гейне - произведения,
которые он тоже горячо любил, - не оказывали на его тягу к литературному
творчеству такого стимулирующего действия, как вагнеровские оперы. Они сразу
же наполнили его "страстным, завистливо-влюбленным желанием сделать что-либо
подобное хотя бы в малом и тихом". Музыка Вагнера, умершего в 1883 году,
была в конце века новым словом в искусстве, на Вагнера юный Томас Манн
смотрел как на старшего современника, а в юности человек особенно чуток к
новому, только оно, привлекая или отталкивая, вызывая ревнивое желание
подражать или спорить, открывает ему по-настоящему его собственные задатки и
вкусы, указывает, в каком направлении двигаться самому. Подтверждая фактом
своего существования, что в произведении искусства рельефная
изобразительность может сочетаться со скептическим обобщением, возводящим
изображенное в ранг мифа, музыка Вагнера подтверждала то, о чем смутно
догадывался мечтавший о поприще художника гимназист. Она придала его
стремлениям первую ясность, помогла ему укрепиться в инстинктивном чувстве
их правомерности. Он услышал в ней могучий призыв к творчеству.
Отъезд матери, сестер и младшего брата принес ему большую независимость
в быту. Два года он прожил в Любеке без семьи у разных преподавателей
гимназии, которые брали на полный пансион приезжих учеников. "Об этом