"Луи Арагон. Молодые люди" - читать интересную книгу автора

веселья, с аккордеонами и окаринами,[1] транспарантами и плакатами с
красными и черными буквами. Рабочая сила парализовала машину, делавшую
деньги. В зале магазина "Галери Лафайетт", превращенном в общежитие, звезды
мюзик-холла пели для продавщиц и для молоденькой Мари, ставшей его
подружкой, его женой... Мог бы Ги понять все возбуждение, все опьянение этих
дней? Какие разнообразные люди и мечты; как-то вечером итальянский эмигрант
в кабачке на бульваре Опиталь, сверкая глазами, говорил Марселю, что
наконец-то он снова обрел Францию, ту самую, о которой он слышал раньше в
предместьях Милана, Францию 1848 года, - во все города мира, где льется
кровь, люди приносят, как контрабанду, ее песню... Он был под хмельком. И
пел Марсельезу на своем языке...
Какие разнообразные люди и мечты; а при чем тут Элизе... Я еще ничего
не сказал о мечтах Элизе. Он мечтал лишь о себе самом. Да пропади пропадом
весь мир, и родные, и прочие, лишь бы сам он мог хотя бы ненадолго блеснуть,
пробиться, пожить... Он встретил бы с восторгом любую заваруху, лишь бы она
изменила его жалкое прозябание, нескончаемую череду времен года, смертельную
скуку полевых работ. Всегда одни и те же мечты: он богат, уважаем,
могуществен, окружен нежными женщинами... женщинами знатными, которые ему
принадлежат... мечты напыщенные и пошлые, вне всякого времени и
пространства... мечты вроде волшебных картин, какие показывают на ярмарках,
вереница картинок без всякой связи... великолепные пышные города, колонии с
невольниками, как на афишах с призывом записываться в морскую пехоту...
женщины с томными глазами, негритянки... Не то чтоб Элизе особенно волновали
женщины, но они были частью его мечты о власти, том, как он будет гордиться,
что стал важной персоной. К тому же это был реванш за так и не сделанную им
попытку, ведь для него было бы нестерпимым унижением, если бы какая-нибудь
дуреха из П., где он постоянно околачивался, выставила его за дверь, высмеяв
за кривой нос и слабость. Затянувшееся отрочество, дикое, нездоровое. Он
отворачивался, завидев парочку своего возраста в темном ущелье, среди
цветущей жимолости.
Он мечтал только для того, чтобы отгородиться от всех, остаться одному,
и как бы пьянел в одиночестве; заботы какого-нибудь Марселя показались бы
ему ничтожными, полными грубых споров и вульгарного материализма, а мечты
Ги - буржуазными; сам Элизе называл свои мечты "приключением". Скудный набор
прочтенных книг поддерживал в нем жажду выдумывать неправдоподобные истории,
где он сам был наделен непонятной властью и поражал всех, кто в П. относился
к нему с таким пренебрежением.
В- мечтах он предавал П. огню и мечу. Все, кого он знал, умирали
насильственной смертью. Он насылал на них чуму или тайфун, какие описывают в
географии, или войну, или жакерию. Не важно, что именно. Но в конце концов
жизнь возрождалась снова. И с нею Элизе, очищенный от своего запятнанного
прошлого. Он закрывал глаза, чтобы увидеть П. в развалинах.
Надо сказать, что П. - небольшая деревня с населением в триста душ, у
подножия холмов, поросших каштанами, с маленькими полянками между рощами,
вроде холщовых заплат на бархатном платье, с крутыми обрывами, как в
настоящих горах, с ущельями, где дожди гонят по каменистым тропинкам потоки
воды, а в рыжих песчаных осыпях оставляют темные ямы, называемые здесь
провалами. Большинство жителей занимается сельским хозяйством: в долине П.
растут персиковые деревья, есть тут немного виноградников, есть пшеница и
рожь, но кое-кто предпочитает идти в дровосеки, те, что посмелее, - чаще