"Джейн Арбор. Мечты сбываются" - читать интересную книгу автора

понадобиться.
И что тогда? На сей раз никакой работы "про запас". Вместо этого -
целый маленький мир, который она теперь разделяла, но который, по всей
вероятности, очень скоро позабудет о ней, стоит ей только повернуться к нему
спиной. И никто в этом мире - мире Клайва Дервента - не узнает, что, покидая
его, сердце Мери будет разрываться от тоски. Никто ей не посочувствует.
Потому что в тот вечер, когда Нелли была сброшена с коня, она поняла,
что действительно могла надеяться, что Клайв Дервент назвал ее "Мери" в
телефонном разговоре.
Само по себе это ничего не значило. Свою офисную секретаршу он называл
"мисс Траскотт", или "Эмили", или даже "Эмили Т.", - совершенно непредвзято.
Стало быть, если он опустил формальное "мисс Смит", с его стороны это ни на
дюйм не повышало уровень их близости. Нет, это имело значение потому лишь,
что ей хотелось, чтобы он думал о ней как о "Мери". Сказанное Барни принесло
ей искорку радости, которая осветила для нее остаток дня, и слишком живо
показало ей: она сама выдумала причину или даже несколько причин для
благодарности. Тот единственный поцелуй не выражал даже холодного интереса с
его стороны, но как же ей хотелось получить подтверждение обратному...
Это было бы чудесно... Нет, это пугало Мери, казалось опасным. Да, но
поцелуй ведь был! Она любила этого человека и сама не знала, когда и с чего
все это началось.
Столбняк, который напал на нее при известии, что он помолвлен, должен
был предупредить ее; ей следовало догадаться ранее, когда Нелли спросила,
как это весь мир может быть перевернут с ног на голову одним-единственным
человеком, и ее мысли немедленно обратились к Клайву. Неужели она
сознательно закрывала на это глаза? - снова и снова спрашивала Мери. Или ей
не с чем было сравнить свои чувства, поскольку раньше не доводилось
влюбляться? Просто не было опыта, который мог бы подсказать, настоящая это
любовь или надуманная. Так или иначе, уверенность не покидала ее: да, это
настоящее чувство, та глубокая привязанность, которая толкает женщину в
объятия мужчины, хочет она того или нет.
И что теперь? - задавалась она вопросом той темной ночью. Сколько
самообладания ей потребуется, чтобы сохранить свою тайну? Сколько выдержки -
для того чтобы мужественно принять безнадежность ситуации и дождаться, пока
чувства не ослабеют с течением времени?
Паника, охватившая ее поначалу, сменилась уверенностью: "Кончай
сомневаться и уезжай. В непрошеной любви есть нечто романтическое, но жизнь
под знаком ревности - сущий ад". Тем не менее, вопреки очевидной мудрости
этого совета, она прибегла к защите своего неписаного долга - перед Нелли и
перед незавершенной работой, которая уже завладела ее воображением и которую
Клайв доверил ей довести до конца. Ей мешало и еще что-то... та ноющая боль
в сердце, которая была сродни неутоленному голоду. Мери понимала, что
убежать сейчас означало отринуть опыт сильного чувства из страха боли. И это
нечто иное, как непростительная трусость.
Окончательно решив остаться, она уселась в постели и с вызовом ткнула
кулаком в подушку. Кто, интересно знать, вел себя безрассудно? И чем это она
навредила Леони Криспин? Уж точно она не могла делать вид, будто Клайв давал
ей повод! Разве что, возможно, назвав ее "Мери" в разговоре с кем-то
третьим... И сейчас, вероятно, он уже не помнит об этом.
Удовлетворившись легким цинизмом этого умозаключения, она наконец