"Василий Иванович Ардаматский. Возмездие (Роман) " - читать интересную книгу автора

Приехав в Россию, Савинков явился прямо к Керенскому. Позже он писал
сестре Вере, что не стал сразу министром правительства Керенского только
потому, что приехал внезапно. "А.Ф. готов был придумать специально для меня
министерство, но, слава богу, не придумал". Это Савинков напишет гораздо
позже, когда Керенского уже не будет в России, а сам он найдет временно
пристанище в Варшаве. Но тогда - летом семнадцатого - Савинков становится
одним из самых близких и самых надежных помощников Керенского и управляет
его военным министерством. О своем месте возле Керенского сам Савинков
впоследствии сделает такое признание: "До сих пор не могу разобраться,
какова была там моя роль? Не то я его охранял, не то я ему что-то советовал,
не то я его сдерживал, не то толкал. Могу сказать одно - в безалаберщине,
которую буквально излучал Керенский, я активно участвовал".
Только ли в безалаберщине? Белый генерал Краснов свидетельствует, что,
когда угроза большевистского выступления и захвата власти стала угрозой
завтрашнего дня, в борьбе с ней среди лиц Временного правительства наиболее
энергичной фигурой был Борис Савинков. А когда большевики победили, Савинков
ринулся в Гатчину, в штаб генерала Краснова, пытаясь организовать крестовый
поход белых войск на революционный Питер...
Александр Аркадьевич Дикгоф-Деренталь поехал из Парижа в Питер не один.
Он повез с собой свою семнадцатилетнюю красавицу жену. Это было что-то вроде
свадебного путешествия, но не по самому лучшему для такого события маршруту.
Оставить жену в Париже Деренталь не мог. Только недавно в одной эмигрантской
семье он нашел эту красивую девочку, мечтавшую стать звездой балета, а пока
выступавшую на эстраде в каком-то испанском ансамбле. Почти сорокалетний
мужчина, весьма образованный, таинственный (убил попа Гапона!), блестящий
рассказчик, он без особого труда увлек юную танцовщицу.
Если Савинков в состоянии глубочайшего заблуждения мог считать себя
русским революционером, то Деренталь не имел даже повода для такого
заблуждения. Ничего, кроме попа Гапона, в его жизни не было, но невежество
европейского обывателя стало для него плодороднейшей целиной, и он со своего
попа, как говорится, снял два урожая. Первый раз - когда возник рядом с
Гапоном, приехавшим в Париж сразу после Кровавого воскресенья, и прославлял
его как революционного вожака питерских рабочих. И второй раз - спустя
несколько лет, когда после убийства Гапона он опять приехал в Париж и с
жуткими подробностями, вызывавшими обмороки у дам, рассказывал о своем
участии в казни этого полицейского агента.
И вот теперь, в семнадцатом, Деренталь решил: и революция и любовь! Ему
не так уж трудно было вовлечь в эту авантюру и свою жену. Боже, это же так
романтично: преследуемый полицией русский революционер, презирая смертельную
опасность, со своей юной женой мчится в сотрясаемый революцией Петроград!
В Петрограде они поселились в шикарном номере гостиницы "Астория", и
сразу же выяснилось, что тогдашний Питер для медового месяца место
неприспособленное. В городе то и дело исчезал хлеб. На улицах часто
слышалась стрельба. Особенно по ночам.
Утром Деренталь оставлял жену в постели и уходил в город знакомиться с
обстановкой. Он ходил по редакциям петроградских газет, разыскивал старых
знакомых. То, что он узнал, было невероятно - оказывается, должна
совершиться еще одна революция. С ума сойти можно! Вконец растерявшийся
Деренталь решил обратиться за помощью к Савинкову. Дал знать ему, что они с
женой находятся в Питере. На ответ почти не рассчитывал, он уже знал, что