"Михаил Ардов. Цистерна " - читать интересную книгу автора

Крики ее разбудили соседку - та выскочила во двор, повисла на заборе и
стала стыдить пьяного...
Тут вышел из дома муж соседки да двинул как следует своей половине
чтобы не лезла не в свое дело. И она заголосила громче первой бабы...
Этот вой разбудил еще одну соседку, а потом проснулся и ее муж.
Словом, через четверть часа баб лупили на всей улице, а через час - во
всем городе...
По тихой зеленой улочке, которая медленно взбирается в гору, солидно
ступает казанский татарин - в тюбетейке, в сталинском френче, в галифе и в
хромовых сапогах. На два шага сзади молча идет покорная низкорослая жена...
А дети - мальчишка и девочка, как видно, погодки - отстали, заигрались
и возятся на траве у дороги... Татарин обернулся, свистнул и строго крикнул:
"Айда!"
Мальчишка с девчонкой тут же бросились догонять и вот уже степенно идут
сзади матери...
Всякий летний вечер видишь удочки, удочки, удочки. Они несутся,
привязанные к велосипедным и мотоциклетным рамам, торчат из окон
переполненных автобусов и комфортных легковых машин. Тотальная мобилизация
мужского населения, война с рыбами до победного конца...
Рыбаки разводят костры, форсируют реку в брезентовых самодельных
лодочках, замирают над гладью озер в статически нетерпеливых позах,
раскидывают браконьерские снасти...
А потом возлежат, как римские патриции, возле кипящих котелков глоток
из эмалированной кружки, глоток из алюминиевой ложки, хохочут, матерятся,
чувствуют себя абсолютно свободными, с восторгом слушают, как старый
оккупант, покоритель Манчжурии дядя Сережа повествует о своем несостоявшемся
романе с гейшей...
- У нее, понимаешь, бритая, как у ишачихи... Я не стал...
- И я бы не стал... А ты бы стал?
- .........................................
Ах, как хорошо тут у догорающего костра, ни тебе жены, ни начальника
никакого, только ночь глядит на них во все свои звезды, пищат комары, тихо
плещется озерная вода и в ответ ей булькает во фляжке бывшее содержимое
страшной цистерны...
Когда бы я ни вспоминал теперь гимназию, мне непременно почему-то
представляется зима.
Я вижу, я чувствую, как в темной и холодной синеве утра Матрена
тихонько подходит к моей кровати...
Нет, просыпался я не от ее ласковых прикосновений - когда она
приближалась ко мне, я уже не спал, я просто нежился под теплым одеялом.
Пробуждение происходило в тот момент, когда Степан, дворник нашего
дома, вламывался в квартиру, огромный и шумный, с мороза, в полушубке, топал
сапогами, проходил в кухню и сваливал у плиты огромную охапку дров...
Промерзшие поленья падали с грохотом.
- Тише ты! - вполголоса пеняла ему Матрена. - Спят еще!
- Прошу прощения! - всякий раз отвечал он ей и, стараясь ступать
неслышно, удалялся...
И это означало, что через двадцать минут Матрена совсем неслышно
подойдет к моей кровати, наклонится над изголовьем, тронет за плечо
осторожно, нежно...