"Михаил Ардов. Цистерна " - читать интересную книгу автора

- Бывало у нас как кто чихнет, бабушка сейчас спросит: "Кот-то дома
ли?" Вот сюды прям в нос хвостом сует, да и приговаривает: чихота, чихота,
иди на кота... С кота-то на дьякона, а с дьякона на всякого... И проходило.
- Вот ведь и хвораешь и все, а помирать-то не хочется.
- Кому охота?
- Да уж мне-то вон пора. Пожила.
- Вот тут бы в ограде и лечь. У меня отец тут, мать. Муж сорок второй
год лежит... Уж я рядом-то лягу, хоть тут с ним поссорюсь... Ох, наподдам
ему, ох, наподдам!..
- Да будет тебе!
- Чего говоришь-то?
- Уж он и затылок, поди, протер, лежавши...
- Чего, скажу, рано ушел? Не ходи рано! У тебя уж вон и кости сгнили, а
я по сею пору тут маюсь... Наподдам!
- Чего ты выдумала? Чего выдумала? И в мыслях этого не держи!
- Нет, пока еще держу.
- Да... Хорошо, как сразу умрешь, в одночасье. А то вон как моя-то
соседка... Хуже нет. Заболела раком, четыре с половиной года мучилась. И
сестру замучила. Сестра-то раньше ее умерла. Тридцать восемь лет...
- Когда не помирать, все день терять...
- Тридцать-то восемь, это еще что... Вон у нас, в Бутырах, еще тридцати
годов ей не было... Тоське-то. Дело, конечно, оно чужое. Май был, а муж-то
ее у порога топор положил, припас. Да веничком вот так-то прикрыл. А
девчонка маленькая и спроси: "Зачем, тятя, кладешь?" А он говорит: "Надо". А
как стали дом-то запирать, гулять идти, он тут-то ее и оглоушил. Топором. И
ножом, ножом-то в грудь. А она только все: "Хватит... хватит..." И себе вот
тут маленько на горле порезал. Дескать, драка, мол, у них была. Привезли их
в больницу-то вместе. А потом его в тюрьму. Три года дали такого, что уж он
и не вышел... А как Тоську с моргу брали, мать-то больно убивалась. Хошь она
и не родная ей, мать-то, а уж больно убивалась. "Праздник, - говорит, - мы
все выпиваем, а он только на стол поставит. Не пьет". Он трезвый это дело-то
делал. Двое детей...
- А им - что дети, что не дети...
- А то я еще в девках была. До войны. Так-то под вечер с парнем шла.
Идем рощей. Он мне тогда и говорит: "Как у вас в деревне-то хорошо поют".
Подошли мы, а это не поют - ревут, плачут. Дуню Горохову муж застрелил. От
четверых детей. Разрывной пулей полоснул в живот. Милиционер был...
- Этого сколько хочешь. Вот и у нас в улице, на Чайковским прям все с
ножевого завода. Кто с молотком, кто с топором. В угловом-то доме уж он жену
бил, бил... Она и убегла хуш бы к соседям. Он - за ней. А они ему и не
сказывают, что, мол, она у нас-то. Спряталась-то. А он возьми, да и подожги
дом. Соседям. К окну опять подошел, да и говорит: "Горите". Они не верят. Он
опять: "Горите". А они не верят. Так и спалил подчистую. Потом выплачивал...
- У нас в улице - все покойники. То девку схоронили, то женщина одна
угорела...
- Вон у нас Ольга-то летось мужа схоронила. Я ее и спрашиваю. "Небось,
жалеешь его?" - "А чего, - говорит, - мне его жалеть? Мало я с ним,
говорит, - мучилась?.. Раз корову гнала, да под кустом его застала с
одной... Уж я дойницей и била ее, ох и била... Так ведь он и не заступился
за свою... А как взялся помирать, так говорю ему: "Василий, хоть бы ты