"Михаил Ардов. Table-Talks на Ордынке" - читать интересную книгу автора

"Помиловать дурака. И передать ему, что Я тоже на него плюю".
В старой России переменить фамилию человек мог лишь с разрешения
государя. И вот к Александру III обратился по этому делу какой-то
провинциальный купец с неблагозвучной фамилией - Семижопкин. Царь прочел
прошение и написал:
"Сбавить две".
И стал бедняга - Пятижопкиным.
В Петербургской Публичной библиотеке есть редкостное собрание
французских старинных книг и документов. История этой коллекции такова. В
дни революции 1789 года, когда санкюлоты громили дома знати, в Париже был
весьма толковый русский дипломат, который за бесценок стал скупать книги и
рукописи, вышвыриваемые погромщиками из дворцов и особняков. Любопытно, что
государь Александр III предложил в свое время французам вернуть все эти
сокровища, но те принять отказались. Свой отказ они объяснили тем, что
Франция - страна беспокойная, революции там следуют одна за другой, а
Россия - вполне стабильное государство, а потому хранить фолианты и
манускрипты в Петербурге - надежнее.
За год до восьмидесятилетия Льва Толстого, в 1907 году, в Ясную Поляну
прибыла депутация московских литераторов и актеров, которые собирались
устроить торжества по случаю грядущего юбилея. В частности они обратились к
Толстому с просьбой написать инсценировку романа "Война и мир". Граф ответил
им буквально следующее:
- Господа, если бы я полагал, что это - пьеса, я бы и написал пьесу...
В дореволюционном Тифлисе был присяжный поверенный, у которого было
прозвище - "Не-угоднолис". Причина тому была следующая. Как-то, будучи в
Москве, он отправился в Сан-дуновские бани. Там он решил воспользоваться
душем, но кабина оказалась занята. Какой-то длиннобородый человек долго и с
видимым наслаждением подставлял свое тело под струйки воды... И вот,
наконец, бородач покинул кабину и жестом пригласил туда присяжного:
- Не угодно ли-с?
И тут юрист ахнул - это был Лев Толстой.
Нижеследующую историю рассказал А. Г. Габричевскому его друг Сухотин,
отец которого вторым браком был женат на Татьяне Львовне Толстой. Будущий
зять впервые ехал в Ясную Поляну представиться родителям невесты. И, чтобы
добраться от железнодорожной станции до усадьбы, он нанял какой-то экипаж.
По дороге возница обернулся к седоку и спросил:
- Вы, барин, часом не иностранец?
- Нет, - отвечал Сухотин. - Я - русский.
- Вот и я смотрю, - продолжал тот. - Кабы вы были иностранец, граф бы
сейчас пахал вон на том поле...
Году эдак в 1909-м один из сыновей Льва Толстого прибыл в Ясную Поляну.
Обстановка там была жуткая, ссора между родителями - в разгаре, а потому
молодой граф отправился в гости к одному из своих приятелей, к помещику,
который жил неподалеку. Уже под самое утро его привезли на пролетке к
воротам яснополянской усадьбы. По причине сильнейшего опьянения идти граф не
мог и двинулся к дому на карачках. В этот момент навстречу ему вышел сам Лев
Николаевич, он по обыкновению собственноручно выносил ведро из своей
спальни. Увидевши человека, который приближается к дому на четвереньках,
Толстой воскликнул:
- Это что такое?!