"Такэо Арисима. Женщина " - читать интересную книгу автора

стала переодеваться.

11

Прошло три дня. Выйдя из Токийского залива, "Эдзима-мару" шел вдоль
Куросиво, затем от Кинкадзана повернул на северо-восток. На второй день
заметно похолодало. Земли уже не было видно. Время от времени стаи
серо-белых птиц с жалобными криками кружили над пароходом. Тяжелый, холодный
туман, густой, как дым степного пожара, плыл на юг. По пути он редел,
по-осеннему прозрачной дымкой обволакивал судно и уносился вдаль, а над
пароходом снова синело ясное небо. Ветра не чувствовалось, но океан с глухим
шумом катил и катил темные волны. На пароходе включили паровое отопление.
Первые три дня Йоко никуда не выходила из каюты, даже в столовую. Виною
тому была вовсе не морская болезнь - свое первое, и притом далекое, морское
путешествие Йоко переносила на удивление легко. Даже аппетит улучшился. Море
вливало в нее новые силы, кровь ровно и мощно обращалась в жилах, но
возродившаяся в ней жизненная энергия не находила выхода, и Йоко впала в
томительную меланхолию. Тем не менее она пока не собиралась покидать каюту.
Впервые в жизни она оказалась совсем одна, и ей по-детски хотелось
насладиться одиночеством. Кроме того, нужно было обдумать свое прошлое и
свое будущее, прежде чем заводить на пароходе новые знакомства. И была еще
одна причина, по которой Йоко три дня безвыходно сидела в каюте. Она знала,
что возбуждает всеобщее любопытство. Однако примадонна не должна появляться
на сцене сразу после поднятия занавеса: пусть подождут и возжаждут. Лишь
когда зрители начнут сгорать от нетерпения, она спокойно выйдет на сцену,
дабы властвовать и на подмостках и в зале. И Йоко решила прибегнуть к этой
безобидной хитрости.
На третий день путешествия она проснулась от странной духоты.
Электрический свет гаснул постепенно, как увядает лилия. В полых трубках
батареи падали капли сгущающегося пара. От жары Йоко слегка вспотела. За три
дня ей надоело и сидеть и лежать. Она свернулась в комочек на узкой койке,
но очень скоро затекли ноги. Тогда она повернулась на спину, закрыла глаза,
закинула красивые полные руки за голову и, перебирая распущенные волосы,
снова уснула тем сладким крепким сном, после которого наступает радостное
пробуждение. Вскоре она вновь открыла глаза, привстала на колени, вытерла
рукавом запотевший иллюминатор и прижалась лбом к холодному стеклу.
Близилось утро, за окном струился серый свет. Йоко чувствовала, как ее то
поднимает высоко вверх, то бросает вниз. Волны с монотонным ревом
разбивались о борт парохода у самого иллюминатора, сотрясая каюту. Судно
слегка кренилось. Йоко, не двигаясь, разглядывала серую пену за окном. Она с
необычной остротой ощущала, что уже находится далеко от дома, но слез,
привычных женских слез не было в ее глазах. К ней возвращалось ощущение
радости жизни, и ей казалось, что она заново переживает какой-то приятный
сон.
Так, предаваясь блаженному безделью, Йоко за три коротких дня перебрала
в памяти всю свою жизнь. Перед ней вставали отрывочные видения прошлого. Вот
пансион. Милая девочка усердно, до боли в пальцах, работает спицами.
Забросив уроки, забыв обо всем, днем и ночью она горит одним желанием -
связать пояс, украшенный крестом, и принести его в дар Христу, которого она
так любит. Йоко вдруг явственно ощутила аромат большой магнолии, пышно