"Владимир Павлович Аристов. Скоморохи " - читать интересную книгу автора

он за свое добро, один будет ответ: палицей или чеканом по лбу. Что
станешь делать? До бога высоко, а князь Василий далеко в Москве, и силы,
видно, нет у великого князя оборонить своих пахарей.
Князь Иван пировал в селе Суходреве с дружиной до полуночи. Выпили у
пахарей все припасенное пиво и меды, прирезали и птицу и овец. Не столько
съели, сколько зря погубили. Хмель развязал дружинникам языки. Узнали
пахари, что идет князь Иван к Москве, замыслил с князем Димитрием Шемякой
отнять у князя Василия великое княжение. А как отнимут, сядет на великое
княжение Шемяка.
Утром чуть свет двинулся князь Иван с дружиной к московской дороге.
Для острастки дружинники подпалили у Дуная избу. Она стояла на околице.
Пламя суходревцы потушили быстро, растащивши избу по бревнам... Стояли
пахари у пожарища, смотрели вслед растянувшимся по дороге конникам,
переговаривались:
- Добро, что велел князь не с четырех сторон село палить!
- Милостив князь!
- У меня овец двух забили, и коня свели, и шубу взяли.
- У меня однорядку, шубу лисью и серьги серебряные.
Из клети выбежала девка Незнайка, правнучка Дуная, упала на снег,
косы разметались на стороны. Девка билась в плаче, вопила истошно:
- Ой, пропала моя головушка! Ой, как мне в глаза людям глядеть!
Подскочили бабы, увели вопившую девку. Пахари переглянулись, опустили
глаза, поняли - обесчестили девку княжеские люди. Тогда заговорил
Разумник:
- Князья бьются, а у пахарей хребты трещат. И будет так, пока не
соберется вся земля под рукой великого князя.
Мужики вздохнули. От татар и княжеских усобиц стоном стонут пахари.
Правду говорит Разумник, недаром ему и прозвище по уму-разуму дали. Пока
не соберется вся русская земля у одного князя под рукой, не видеть черным
людям житья. Да как горю-беде помочь? Не по хотенью пахарей такие дела
делаются.
А Ждан стоял рядом с отцом, прислушивался к тому, что говорили
пахари, и слова их западали в его память.


Стороной пришла в Суходрев весть: князь Иван Можайский полонил у
Троицы великого князя Василия, отослал полонянника своему другу Шемяке,
тот велел вынуть Василию глаза и сам сел на великое княжение в Москве.
В Суходреве только и разговору было, что о новом князе: не наложит ли
Шемяка на пахарей новую дань. С чего платить новую дань, когда Можайский
князь Иван дворы вымел дочиста: ни овцы, ни курицы не осталось. Больше
всего боялись, чтобы татары, узнавши о княжеской усобице, не нагрянули
весною всей ордой. Княжеским волостелем велено было по-прежнему быть
Богдану Курице.
Чего суходревцы опасались, так и случилось. Шемяка велел брать с
пахарей новую двойную дань. Богдан только руками развел: "Ума не приложу,
что с вас брать". Сам ездил по дворам, заглядывал в ямы и хлевы. Был
Богдан не зол, пахари старого своего волостеля любили. Бил Богдан в Москву
князю Димитрию челом: "Суходревские людишки охудали и дань платить в сем
году твоей княжеской милости не мочны". Скоро однако все обернулось